Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

Ирэна Вербловская:«Я пришла на эту площадь вместе с ныне покойной Вилей Шефтейник, это Вилена Анатольевна Пименова, жена Пименова. Мы пришли со стороны Инженерной улицы и хотели пройти в центр, к скверу. Но оказалось, что перейти дорогу невозможно. Мы видели, что люди подходили и с другой стороны, подходили с улицы, тогда она называлась улицей Ракова, то есть с Итальянской, входили с улицы Бродского, это значит с Михайловской, выходили от канала Грибоедова, и никто не мог попасть в центр площади. Потому что вокруг все время ходили поливальные машины. Вопрос: что можно было поливать 21 декабря на улицах нашего города? И снег был убран, там снега не было. А когда не было поливальных машин — маршировали солдаты. Примерно так — две-три машины, а потом рота солдат. Потом опять машины. И так все время, пять минут, десять, двадцать. Мы думали, что, наверное, они должны уйти, эти машины, и можно будет пройти туда, к скверу. Но пройти было невозможно. Поскольку мы долго стояли и ждали, чтобы это закончилось, можно было рассмотреть, что в центре скамейки были не пустые, там сидело довольно много людей. Но они были какого-то, я бы сказала, однородного облика: все в одинаковых каракулевых шапках, таких папахах. Это явно была не молодежь, нам было по двадцать, и в нашем понимании люди сорока лет были пожилыми. Они все были примерно одного возраста, только мужчины. Ну, в общем-то, не надо было никаких усилий, чтобы понять, что это военные люди, которые одеты в штатское. Потому что у них такая была выправка какая-то. Они сидели, стояли, гуляли там рядом».

Борис Вайль:«В тех местах, где студенты собирались в большие группы, милиция и люди в штатском вклинивались в них и, требуя документы, выгоняли с площади. Так постепенно вся публика рассеивалась с площади и из садика, а приходящие вновь, увидев милицию и солдат, тут же уходили.

Борис Вайль

Вдруг я увидел, как милиционеры заламывают назад руки молодому человеку, который громко цитирует статью советской Конституции о свободе „уличных шествий и демонстраций“. Кажется, это был студент университета Александр Гидони. Он был, конечно, арестован.

Да, мы готовились ко многому, но к тому, что мирная дискуссия о Пикассо будет упреждена милицией и войсками — к этому мы не были готовы.

Впоследствии я слышал, что разгон несостоявшейся дискуссии был согласован ленинградским начальством с Кремлем и что Булганин якобы сказал: „Начинается как в Польше, а кончится как в Венгрии“.