Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»

Владимир Фейертаг:«Заведующий массовым отделом говорил: „Почему именно джаз, почему не песню? Давайте сделаем песенный клуб. Давайте сделаем клуб любителей советской эстрадной музыки. А вот вы любите джаз. Вы что, любите только американскую музыку?“»

Джаз в те годы — искусство не вполне разрешенное, но и не до конца запрещенное. Окраинная молодежь хотела слушать джаз. Эти молодые люди производили симпатичнейшее впечатление. И дирекция дворца в итоге дала разрешение. Так в Ленинграде появился первый самостоятельный джаз-клуб.

Георгий Васюточкин:

«Заговорили, что нужно бы клубу „Д-58“ собрать собственный оркестр, чтобы репетировали ребята, чему-то учились. И тут выступает один из учредителей этого клуба Вадим Дмитриевич Юрченко и говорит: зачем собирать и искать чего-то, когда есть готовый оркестр, который играет диксиленд».

Александр Усыскин:«Шел 1958 год, появились Всеволод Королев и Борис Локшин, и мы уже решили играть в основном диксиленд».

Георгий Васюточкин:

«В 1958 году этот оркестр назывался иначе, не „Ленинградский диксиленд“, а „Севен Дикси лэдс“ — „Семеро парней из Дикси“. Дикси — это разговорное название южных штатов Америки. А уже потом, когда они получили работу в Ленконцерте, им, по-видимому, придумали название „Ленинградский диксиленд“. Как же без нашего советского названия».

Первый ленинградский джазовый клуб просуществовал около полугода и был закрыт после отчетного концерта, который состоялся 22 мая 1959 года во Дворце культуры имени Кирова.

Натан Лейтес:«Пришло очень много народу. Все хотели попасть. Сломали двери во Дворце Кирова. У нас были такие названия песен — „Love of April“. Ну, какая может быть „Love of April“, когда у нас социализм?»

После разгрома «Д-58» тут же стали появляться новые джазовые клубы. Их гоняли по разным домам культуры, пытались приручить через комсомол, снова закрывали. Но ничто не могло остановить всеобщего увлечения джазовой музыкой.

Борис Ершов:«Мы играли в высших учебных заведениях, особенно часто в Военмехе. Потом запретили, потому что все могло из-за этих танцев рухнуть. Музыкантам было тяжело проходить на сцену — всюду ажиотаж, тысячные толпы перед входом. Конечно, играли мы с вдохновением: молодые ребята, принимали нас хорошо, уважали, любили…»

Георгий Васюточкин:

«Нам ничего не нужно было, никаких материальных благ. Дайте играть джаз и слушать джаз. Только это. Было стремление создавать, стремление творить».

Площадь около Казанского собора всегда была в Ленинграде территорией свободы. Здесь в 1980-е устраивали политические демонстрации, здесь клубились какие-нибудь хиппи или панки, а еще раньше, в 1960-е, здесь собирались люди и ждали, пока появятся музыканты, начнется несанкционированный джаз. Джазмены играли для публики в ожидании милиции. Когда она появлялась — все разбегались.

Борис Ершов:«А еще вариант такой был: нанимали грузовик, открывали борта и играли прямо на грузовике, в случае чего мы сразу за Казанский собор и разбегались, а грузовик скорее сматывался…»