Надежда

Для «Пари-Суар». «По пути в центральную, — читал он, — я стал свидетелем сцены и пугающей, и прекрасной.

Сегодня ночью на Пуэрта-дель-Соль нашли трехлетнего мальчика, заблудившегося в темноте; он плакал. Между тем одна из женщин, укрывавшихся в убежищах на Гран-Виа, не знала, что стало с ее сыном, сверстником ребенка, найденного на Пуэрта-дель-Соль, и тоже белокурым. Ей сообщают о случившемся.

Она спешит к людям, подобравшим мальчика, на улицу Монтера. В полутьме лавки со спущенными шторами малыш сосет шоколадку. Мать подбегает к нему с распростертыми объятьями, но вдруг зрачки ее расширяются, взгляд становится до ужаса пристальным, почти безумным.

Это не ее сын.

Несколько долгих минут она стоит не двигаясь. Потерявшийся мальчик улыбается ей. Тогда она бросается к нему, прижимает его к сердцу и уносит, думая о собственном сыне, которого так и не нашли».

Это не пойдет, подумал Гарсиа.

В окнах с выбитыми стеклами стояло красноватое вечернее небо.

Для агентства Рейтер. «Одна женщина несла девочку, которой не было и двух лет, у девочки оторвало нижнюю челюсть. Но она была еще жива, и в ее широко раскрытых глазах читались удивление и вопрос: кто же мог сделать с нею такое? Еще одна женщина пересекла улицу: у ребенка, которого она держала на руках, не было головы».

Гарсиа знал, видел не раз, каким движением — страшно смотреть — мать прикрывает то, что осталось от ее ребенка. Сколько раз повторялось оно сегодня?

Глухо прогремели три дальних взрыва, словно удары театрального гонга, возвещающие о начале спектакля; дверь открылась, вошли корреспонденты. На низком столе стояли стеклянные цветы, покуда уцелевшие; они позвякивали при каждом взрыве. Запах горящего города врывался вместе с дымом в разбитые окна.

— Если какая-то из линий освободится, — сказал Гарсиа, — того, кто ее заказывал, сразу же вызовут. Как вам известно, я собираю вас лишь тогда, когда хочу ознакомить с документами. Прежде чем огласить тот, ради которого я попросил вас о встрече, я хотел бы, с вашего разрешения, обратить ваше внимание вот на какое обстоятельство. С начала войны, согласно фашистским коммюнике, мы уничтожили самолеты противника на девяти аэродромах. Севилью подвергнуть бомбардировке легче, чем севильский аэродром; так вот, если и есть вероятность, что наши бомбы, не попав в военный объект, ранили кого-то из гражданского населения, то, по крайней мере, мы никогда не подвергали систематической бомбардировке ни одного испанского города.

Документ у меня в руках. Сейчас оглашу его. Прошу каждого из вас ознакомиться с оригиналом. Впрочем, нашими заботами он будет показан в Париже и Лондоне, можете не сомневаться. Это просто-напросто циркуляр, адресованный старшим офицерам мятежников. Данный экземпляр был изъят двадцать восьмого июля у офицера Мануэля Карраче, взятого в плен на Гвадалахарском фронте.