Надежда (Сергеевна)

В космосе ею почти не пользовались — когда вокруг вакуум, нечему поддерживать огонь. Подбитые корабли просто разваливаются на куски, а короткие вспышки пламени гаснут почти сразу, так что кажется, что это вспышки фотокамер, как на переполненном людьми стадионе. Даже в поврежденных отсеках пожары сами собой затухают довольно быстро — стоит изолировать отсек и лишить его доступа свежего воздуха. Поэтому на большинстве кораблей отсутствует система пожаротушения — если вы, конечно, не частная прогулочная яхта и не челнок-транспортник, который много времени проводит в атмосфере. На орбите пожар бы уже потух сам собой, но здесь и сейчас кислорода в распоряжении огня оказалось столько, что огонь не только не смогли локализовать, но и почти потерять контроль над ситуацией. Все, что получилось у абордажников, пока канониры расстреливали местную фауну — это изолировать практически вручную четыре отсека, расположенных по левому борту. По злой иронии судьбы в одном из них находились канониры, чьи стрелковые гнезда располагались по левому борту. Правый борт, смотревший в другую сторону, не пострадал, но и принимать участие в перестрелке в двухмерном пространстве не мог — противник находился в них за спиной.

— Капитан, мы заперты! — внутренняя связь еще действовала, и Асера невольно пробрала дрожь, когда он услышал голоса людей, которые через минуту-другую сгорят заживо. — Аварийная ситуация. Повторяю — аварийная ситуация. Опасно для жизни! Повторяю…

— Обесточьте детонаторы. Слышите? — он до отказа вдавил кнопку селектора, как будто это могло спасти людей. — Это приказ. Мы постараемся вас вытащить, но если они сработают…

— Вас понял.

Асер отключил связь и выпрямился. Взглянул на своих людей, стараясь не думать о том, что сейчас чувствуют они — ведь где-то там сейчас канониры, обесточив детонаторы, тщетно ждут помощи, пытаясь снова и снова вызвать капитана по внутренней связи и постепенно начиная понимать, что их бросили умирать. Подобные решения — жертвовать одними людьми, чтобы спасти других — мера крайне непопулярная. Но если другого выхода нет?

— Срочная эвакуация. Всем покинуть корабль. «Чудовище»?

— Есть срочная эвакуация, — значок системы вопросительно мигнул.

— Каково состояние корабля?

— Необратимо повреждено двадцать процентов. Пожар в четырех отсеках. Нарушена изоляция и подача воздуха еще в двух отсеках. Состояние средней тяжести. Жизнеспособность — сорок семь… сорок шесть… сорок пять…

— Подготовить флайер. Обесточить все. Изолировать… насколько возможно… если возможно… Что с реактором?

Двигатель был уже заглушен и успел немного остыть, но внутри оставалось столько топлива, что корабль вполне мог взлететь на воздух в последний раз. Вместе с холмом.

— Нет связи.

Оставалась еще надежда, что механики успели выполнить свой долг и полностью изолировать топливные отсеки. Иначе…

Асер усилием воли отбросил эту мысль. Ему казалось, что все это учения, кошмарный сон, бред наркомана в притоне Кошачьего Глаза, куда он заскочил на минуточку, чтобы продегустировать тот новый коктейль, о котором столько разговоров. Его корабль просто не может погибнуть. Они слишком мало были вместе. Они только начинали жить. Они не могут просто так расстаться. «Чудовище» еще полетает, его еще можно спасти. И поэтому он оставался в рубке один, до последнего, чуть ли не вручную отключая все системы, консервируя отсеки, изолируя, пытаясь минимизировать повреждения, пока его по-простому не схватил за локоть стюард:

— Капитан, надо уходить!

— Что?

— Уходим. Все уже на борту. Тут больше ничего не сделаешь…

Асер вскинул голову. Половина обзорных экранов погасла, зияя чернотой. По другим бежали помехи «белого шума». Значок системы мигал в ритме сердца.

— Искин. Консервация.

Вместо ответа послышалось какое-то бульканье и невнятные шумы. Искин не отвечал.

— Капитан!

Вопль стюарда сорвал Асера с места. Выбегая из рубки, он споткнулся о труп Йейко, так и забытый здесь, едва удержался на ногах и чуть не впечатался лбом в дверной косяк. Выровнялся, пробегая коридором в сторону шлюзовой камеры и успев подумать, что телепат был не прав. Он еще жив.

Только то, что система консервации успела включиться, спасло остатки «Чудовища» и его экипажа от полного разрушения. Система — и люди, волею судьбы оказавшиеся заперты в отсеках. Механики и канониры, до последнего убежденные, что помощь вот-вот придет, выполнили свой долг, обесточив свои отсеки и изолировав контейнеры с топливом и боеголовками. Именно поэтому корпус корабля всего-навсего развалился на части, выпустив напоследок в атмосферу облако дыма и снопы искр, а также позволив разгореться пожарам в изолированных отсеках. Огонь в них вспыхнул сильнее, добравшись до свежего воздуха и спеша пожрать все, что могло гореть. Снопы дыма, копоть, искры встали над развалившимся корпусом, который заслонил от наблюдателей правый борт, от которого успел стартовать абордажный бот с эвакуировавшимся экипажем.

— Твою мать! — это были самые мягкие слова, вырвавшиеся у майора Гравера. — Ложись!