Надежда (Сергеевна)

На первый взгляд, ничего интересного. Просто мертвое тело в рабочем комбинезоне со стандартной нашивкой-номером. Несколько лет тому назад и он, и Шоррен носили такие же. После того, как пять лет каторги истекли и они из ссыльных стали просто колонистами, первое время все по старой памяти носили привычную одежду, разве что спороли нашивки, постепенно избавляясь от комбинезонов не потому, что надоели, а потому, что приходили в негодность. И сейчас уже все носили рубашки, штаны и куртки, сшитые Надеждой. Но у этого человека комбез новенький, ношеный не более полугода. И даже метка сохранила целостность.

— Из недавних.

Не так давно в два пострадавших от дикарей форта забросили новых ссыльных. Рой видел их несколько раз в форте, когда они под конвоем привозили на ярмарку готовое сырье, однако, в лицо и по именам не запомнили. А у этого типа и лица-то больше не было — выстрел в упор разворотил ему всю верхнюю часть. Но, судя по ранам на теле, перед тем, как был убит, незнакомец успел многое пережить.

— Откуда он? — Шоррен смотрел на стену кустов, время от времени бросал взгляд вверх, на кроны, смыкающиеся над головой. Земля вокруг тела пропиталась кровью, тут ощутимо разило смертью, и падальщики уже начали свою работу — если судить по повреждениям конечностей и лица. Шоррен вспугнул их, но отбежали они недалеко — вон кусты дрожат.

— 16-С, — он вывернул запястье убитого, показывая татуировку. — Из новичков. Другой вопрос, что его сюда занесло? До их делянок по прямой миль десять, если не все пятнадцать.

— Может, заблудился? Или побег?

Рой пожал плечами, придвинулся чуть ближе, внимательнее осматривая тело.

— Меня не интересует, как он тут оказался. Где те, кто его убили?

— Хороший вопрос, — Шоррен быстро навскидку пальнул по кустам, шугая падальщиков. — Я знал, что ты это заметишь, бригадир!

Кусты и мох вокруг трупа были истоптаны армейскими сапогами. Обитатели Гудзона обувались не так. Не нужно быть следопытом, чтобы понять, что здесь прошли чужаки.

— Его пытали, — как само собой разумеющееся, сказал Рой.

На руках и ступнях трупа были заметны характерные отверстия с чуть оплавленными краями. Лазерник, поставленный на малую мощность. Работал ювелир. Иногда после таких ранений жертвы выживали — если целью было именно искалечить, а не прикончить. Правда, нормально двигать пальцами и опираться на всю ступню такой калека больше не мог, но учитывая успехи современного биопротезирования, ничего не стоило исправить этот «недостаток». Однако кое-какие другие раны говорили за то, что над жертвой потом какое-то время издевались. Иначе зачем отрезали уши, ноздри и губы, выкололи глаза и проткнули запястья проволокой, скрутив ее жгутом? Впрочем, это последнее делалось наспех, кое-как, как будто убийцы внезапно заторопились. Кстати, сколько их тут? Судя по следам, не меньше двух дюжин.

— Зачем? — подумал вслух Шоррен.

— Кто, — поправил его Рой.

Они посмотрели друг на друга и прочли ответ по глазам. Замеченный маленьким Крусом корабль явно появился тут не просто так.

— Думаю, ребятам пока ничего не стоит говорить?

— Наоборот, — Рой медленно поднялся, отряхнул ладони, — им-то сказать стоит…

Он не прибавил больше ни слова, но Шоррен кивнул, догадавшись и сам.

Лео Ларсон заблудился. Это ясно. Как и когда сбился с пути — теперь уже не понять. Всему виной больная нога. Ему приходилось либо ползти, либо ковылять, опираясь на нее, и в тумане боли и начинающейся лихорадки так легко было ошибиться! И сейчас он уже не сможет вернуться. Да и возвращаться некуда. Поэтому оставалось одно — двигаться вперед и надеяться, что в этой стороне все-таки есть люди, и что рано или поздно он до них доберется раньше пиратов.

Но была еще одна опасность, и Лео понял это далеко не сразу. Опасность представлял собой сам лес.

— Натеша.

Она невольно вздрогнула и обернулась, готовая ко всему. У Роя был такой голос…

— Натеша, ты… — он тихо подошел, встал рядом, опустив руки и ссутулившись. Женщина тихо отложила черпалку, которой помешивала в котле. За пять лет она успела узнать этого человека. В Рое Линке жили как бы две личности — одна, на поверхности, была недалекой, молчаливой, какой-то неуклюжей. Зато вторая, редко выставляемая напоказ, казалось, принадлежала другому человеку. Волевому, сильному, образованному, привыкшему принимать решения и отдавать приказы. И Надежда до сих пор не могла понять, какая личность нравится ей больше. С первой было проще, зато вторая…

Сейчас это была та самая неуклюжая личность, которой следовало помочь.

— Что случилось? — женщина положила руки мужчине на плечи, обняла, заглядывая в глаза, почувствовала, что ее обнимают в ответ. Обычно мужчины не отказывали себе в удовольствии прикоснуться к ее руке или талии, потрогать грудь или похлопать по ягодицам. Но только Рой делал это так…

— Это… ну… ты не подумай чего, но… может быть, тебе…э-э…

— Мне надо что-то сделать? — подсказала она.

— Да. Ты… ну… соберись.

Надежда почувствовала страх. Таким тоном и с таким лицом обычно выносят смертный приговор: «Ты сейчас умрешь, и убью тебя я сам!»