Надежда (Сергеевна)

Суп немного остыл, как раз настолько, чтобы есть, не обжигаясь. Надежда налила Ларсону и Идоре по тарелке, нацедила немного для младших детей, разделив порцию пополам — Сережке перетрет в пюре гущу, а бульон с небольшими кусочками овощей с удовольствием выпьет малоежка Сара. Со вздохом отставила в сторонку мисочку, из которой ел Крус. Когда-то мальчик вернется? Сама женщина есть не могла и с тарелкой подсела к постели Ларсона. Тот оправился настолько, что уже мог садиться, разве что из-за ожога двигался медленно, неловко и крайне осторожно. И только левой рукой — из-за раны на боку правая рука почти не действовала.

Ларсон улыбнулся женщине, но улыбка его тут же завяла:

— Натеша, там…

— Что такое?

— Не знаю, но… ты ничего не слышишь?

Она вскинула голову, насторожившись. Вроде бы снаружи все тихо.

Нет, не все. Какой-то невнятный шум. Где-то что-то, кажется, упало или уронили?

— Держи, — поставила миску ему на колени. — Я пойду посмотрю.

Все-таки у нее хватило ума не кинуться сразу распахивать окно, как она привыкла. Надежда подошла тихо, встала сбоку, бросила осторожный взгляд…

Чужие!

Невольно вскрикнув, Надежда отпрянула от окна, попятилась, зажимая рот рукой. По двору бродили люди, и одного взгляда на их форму и оружие хватило, чтобы понять, кто это и откуда.

Пираты.

Значит, они добрались сюда. И, как назло, именно когда никого рядом нет. Кроме старика Таммо, но где он? Может быть, его уже убили, и она осталась совсем одна? Может быть, тот шум, который уловил Ларсон, и был знаком того, что где-то убивали старика? И вот теперь она одна, если не считать детей и беспомощного Лео.

Шаги.

Надежда затаила дыхание, замерла, словно окаменела.

Чужие шаги. На лестнице. Теперь уже на площадке. Тихо скрипнула входная дверь.

Надежда до крови прикусила губу. Этот нелепый жест был привычен, и сейчас она невольно укусила себя за губу еще раз, чуть ли не до крови, чтобы успокоиться и сосредоточиться.

Спокойно. Все будет хорошо.

Взгляд метнулся по кухне. Да, верно говорят, что женщина на кухне — богиня и царица. Но при этом подразумевается, что она только царствует, а если и ведет борьбу, то с голодом и за здоровое питание. В этой битве любая вилка или шумовка являются грозным оружием, но когда речь идет о самой жизни…

Взгляд упал на маленький тесачок. Обычно мужчины им разделывали тушки убитых зверей. Короткая, в две ладони, рукоятка, лезвие острое, но легкое. Был еще и тяжелый колун для колки дров, но им редко пользовались, поскольку плита работала от газа. И валялся он в ангаре, там же, где обычно стояли платформы.

Незваный гость не торопился переступать порог. Он крутился в передней, шарил по полкам с личными вещами, потом, судя по звуку, открыл дверь в сортир и тут же поспешил им воспользоваться по прямому назначению, не удосужившись прибрать за собой.

Снова шаги. Он уже у порога. Замешкался… Нет, идет к двери.

Дрогнула дверная ручка.

Раздумывать было некогда. Надежда метнулась к топорику, стиснула в кулаке и кинулась в дальнюю часть дома.

Лео так и сидел на постели, держа на коленях миску. Он уже открыл рот, чтобы задать вопрос, но заметил выражение лица женщины и осекся.

— Пираты, — выдохнула Надежда только одно слово и кинулась на детскую половину. Малыши обедали. Вернее, пытались играть едой, в перерывах даже ухитряясь что-то запихивать в рот.

— Всем тихо! Ко мне! — женщина двумя руками подхватила под мышки Сережу и младшую дочь. — За мной. Молча!

— Мам, а куда мы идем? — Идора, тем не менее, послушно спрыгнула с лавки.

— Я сказала — молча! — шепотом рявкнула Надежда. — Молчать. Ни звука.

— Мы играем, да?

— Играем, — процедила женщина. — В войну.

Счет времени шел на секунды — незваный гость уже шарил в кухне, без стеснения гремя посудой и, судя по всему, дегустируя все, что казалось съедобным. Если он догадается, что в доме кто-то есть, непременно пойдет сюда. Что пират сделает с раненым пилотом и тремя маленькими детьми — нечего и гадать. Да и ей самой повезет только в том смысле, что ее сначала изнасилуют, а пристрелят уже потом. Вместе с малышом, которого она носит под сердцем.

Женщина метнулась к спальне, в дальний угол. Там спустила детей на пол, чуть ни не пинками затолкала их под крайнюю койку, ногой задвинула поближе баул с вещами, загораживая тайник.

— Молчать! Один звук — и я вас убью! Ясно?

Не дожидаясь ответа, кинулась назад.

На кухне что-то упало, послышалась сдавленная ругань и злобное шипение сквозь зубы. Плита. Грабитель наткнулся на горячую плиту. Теперь он знает, что в доме кто-то есть. И не остановится, пока их не найдет.

Но пусть сначала все-таки явится.

Рука сама стиснула рукоять топорика, брошенного на столе минуту назад. Стараясь двигаться как можно осторожнее, Надежда скользнула к двери, прижалась к стене сбоку от нее, забившись в уголок и затаив дыхание. Только бы дети не запищали. Только бы они не выдали, где прячутся. Если в доме тишина, пираты могут решить, что тут никого нет и оставить их в покое. Но детский крик заставит их насторожиться. Взрослые никогда не бросят детей. Малыши и она могут стать заложниками…