Наемник

Раненый корчился, обхватив себя руками поперек груди. Эрик с силой развел их — ладони оказались изъедены до костей, одно плечо тоже, на груди зияли ребра, дыра в грудине, прямо под ямкой между ключицами. Эрик не успел даже ругнуться — тварь пробила дугу аорты за миг до того, как он закончил плетение. В лицо плеснуло кровью. Он торопливо прикрыл дыру ладонью, точно это могло помочь. Стер кровь рукавом, ухватил плетением тварь — едва успел прежде, чем ее унесло прочь от сердца. Выдернул, получил еще порцию чужой крови — едва увернулся. Попытался срастить отверстие в аорте плетением — сорвалось. Ах, да, омертвение. И не срастется, пока его не убрать.

Если узнают…

Это было его авторское плетение, его шедевр, и Эрик работал быстро и точно. За спиной ругались чистильщики, ему было не до того. Прошелся по самому краю хода, оставленного тварью — все-таки он многому научился за последние пять лет. Барьером заткнул дыру в аорте прежде, чем раненый истек кровью. Вот теперь можно спокойно сращивать. Хотя «спокойно» — неправильное слово, какое тут, к демонам, спокойствие, когда другие твари уже ушли в легкие и вот-вот начнут делиться. Лови их потом.

— Эй, ты, как тебя!

Эрик огрызнулся, сообщая, куда командиру чистильщиков пойти и чем там заняться. Вместе с тварями.

Одна, вторая, третья, четвертая… Успел. Умертвил тварей, вытащил плетениями же — на этот раз обычными, всем известными. Срастил дыры в легких, сопоставил ребро, запустил восстановление пробитой лопатки и начал собирать мышцы — полностью срастить за раз не получится, но наметить пути можно. Даже силы еще остались.

— Помоги! Мы не удержим ее втроем!

Он развернулся, все еще стоя на коленях.

Обычно чистильщики работали парами. Один рубит щупальца, второй сжигает отрубленное. Потом один сменяет другого. И так — пока не закроется прорыв и тварь не перестанет подпитываться извне. Если удастся продержаться до того мига, она ослабеет, и получится меняться уже парами — двое сражаются, двое на подхвате. Пока она снова не рассыплется на капли, которые можно будет накрыть умертвляющим плетением или сжечь — на что хватит сил и способностей, к тому моменту обычно все уже измотаны в край.

Только сейчас мечи были в руках у всех троих, и люди едва успевали отбиваться от твари. И, само собой, их усилия ни к чему не приводили — отрубленное щупальце рассыпалось на капли, которые стекались обратно в тело. А из воздуха на высоте чуть большей человеческого роста из воздуха к твари тянулось нечто, похожее на упругий канат, вливая в нее новые силы.

Кто бы в людей их вливал.

— Помоги, — повторил командир, коротко глянув в сторону Эрика. — Мы не удержим. Тогда всем конец.

Ну, положим, не всем. Лошади, вон, уже ускакали в неведомую даль, даром что стреноженные, потом поди найди их. Люди отошли достаточно далеко, чтобы, поняв, что тварь берет верх, отступить. Точнее, убежать, со всех ног. Да еще и неизвестно, двинется ли она на их небольшой отряд или к ближайшей деревне, которая должна быть где-то неподалеку, что бы ни говорили карты Ингрид. Твари всегда появлялись от силы в паре лиг от человеческого жилья.

А не могло ли получиться так, что именно их лагерь и был тем самым человеческим жильем? Четверо благородных, три десятка воинов, десяток слуг — во многих деревнях жило меньше народа.

И если это так — тварь двинется за ними. Не уставая. Не нуждаясь ни в пище, ни в сне. Лишь становясь сильнее, сжирая по пути любую мелкую живность. Пока не загонит.

Сколько может бежать воин в доспехах? А молодая женщина в юбках?

Эрик не хотел узнавать ответ.

Как не хотел снова видеть голые костяки сожранных заживо.

Глава 8

Эрик поднялся. Чужая кровь высыхала на лице, стягивая кожу. Стереть бы, да рукава тоже в крови.

— Что делать? — спросил он.

На самом деле Эрик прекрасно знал, что делать, но и без того подошел опасно близко к разоблачению. Зачем он вообще в это влез, герой недоделанный? Зачем он вечно ввязывается в чужие заботы? Своих мало?

— Жги, чтобы обратно не скатилось! — крикнул командир. Высокий и мощный, он был удивительно быстр для своего сложения. И с мечом управлялся так, что впору позавидовать.

Эрик бросил пламя на тварь — огонь рассыпался искрами, едва коснувшись ее. Чистильщик выругался.

— Да не само тело, дурак! То, что отрубают, жги. И огонь горячей, до желтого!

Эрик мысленно усмехнулся, подумав, что этому едва ли когда-нибудь доведется дожить до прозвища «Заговоренный» или какого-то подобного. Просто потому что не утруждал себя четкими формулировками. Может, конечно, привык, что своим ничего не надо объяснять, только Эрик-то не «свой».

В следующий миг ухмыляться стало некогда. Тварь, словно поняв, кто ей на самом деле угрожает — хотя почему «словно», многие чистильщики были уверены в том, что, собираясь в единое тело, тусветные твари обретают разум — ринулась на него. Эрик едва успел отшатнуться, а в следующий миг пришлось прыгать, краем глаза уловив движение над самой землей. Успел. Повезло.

— Эгиль, помоги ему! — крикнул командир.