Наемник

А, может, и проживет командир долго. Успевает же замечать, что происходит, и прикрывать своих успевает, пусть даже Эрик стал «своим» совсем ненадолго.

Тот, кого назвали Эгилем, темноволосый и жилистый, сдвинулся к Эрику. Перехватил летящее щупальце. Эрик снова бросил огонь. Да, здесь под светлячком — интересно, кто его держал, командир? — пламя слепило не так сильно. Хотя когда пламя снова погасло, мир все равно на миг скрылся в кромешной тьме. Хорошо твари, у нее глаз нет. А вот люди при таком раскладе непременно оши…

Да твою ж мать!

Теперь не своим голосом кричал Эгиль, вокруг правого запястья которого обвилось очередное щупальце. Эрик подхватил выпавший из разжавшейся руки меч, разрубил тварь. Выронил клинок, точно тот жег ладонь, плетением откинул раненого подальше от твари. Под отчаянную ругань командира метнулся к Эгилю и, перехватив его руку у локтя, опалил — ловить тварей по одной было некогда. Крик оглушил, тошнотворно запахло горелой плотью, кисть скрючилась птичьей лапой, твари осыпались наземь безвредным стеклянным крошевом. Эрик оставил Эгиля всхлипывая баюкать обожженную руку, снова развернулся к твари.

— Держись за мной, — бросил командир. — И жги.

Он снова выругался. Не верит, что удержат, — понял Эрик. Только бежать, бросив двух своих раненых на растерзание твари, не станет. Будет драться, пока может. Но как долго они продержатся втроем? Твари словно все нипочем.

Он сжег еще одно отлетевшее щупальце. И еще одно. Перехватил то, что отсек второй чистильщик, до сих пор не подававший голоса. Шмыгнул носом, втягивая кровь. Плохо. Еще немного — кровь пойдет горлом, точно предупреждая, что плетения уже начали тянуть не только силы, но и жизнь. А потом, если не остановиться, он умрет. Впрочем, и если остановится — умрет. Потому что удержат ли втроем— вилами на воде писано, но вдвоем чистильщики не справятся с тварью точно. А потом она достанет и Эрика, если он останется сражаться.

Командир чистильщиков не бросит своих. Но Эрика-то ничто и никто не держит. Он вообще впервые видит этих людей. И обетов сражаться с тварями, пока одна из них не окажется сильнее, не давал. Если подумать, то и в ордене никто не давал подобных обетов. Кого-то удерживал долг, кого-то — привязанности, кого-то — страх, что тебя найдут, куда бы ни бежал, деваться просто некуда. Кто-то умудрялся найти в этой жизни высший смысл и держался долго. Кто-то — нет и, лишившись цели и желания жить, однажды не возвращался с прорыва. Эрик сбежал, едва подвернулась возможность. Он попал к чистильщикам не по доброй воле и не считал себя ничем обязанным ордену. И, сейчас, наверное, стоило сбежать снова. Это не его битва.

Еще одно щупальце. И еще. По-хорошему, надо брать меч и меняться: было видно, что командир и тот, безымянный второй, тоже изрядно устали размахивать клинком. А у него самого едва хватало сил на плетения.

Вот только он не чистильщик, привыкший к небесному железу, а молодой наемник-одаренный, впервые увидевший этакую гадость и выронивший небесное железо, точно оно могло насмерть отравить одним прикосновением.

И если в нем узнают…

Меч в руках командира уже не порхал, а двигался с видимым усилием, второй чистильщик дышал тяжело и часто, как уставшая собака. Тварь усталости не знала. Эрик стер рукавом кровь из носа, ругнулся — задубевшая ткань уже ничего не впитывала, а лишь царапала кожу. Шагнул туда, где на земле все еще валялся меч Эгиля. Мир потускнел, потеряв краски. Почти забыл, каково это. Вот сейчас и вспомнит.

— Меняемся, — сказал он.

Командир не стал ни спорить, ни спрашивать, отступил, давая место. Лишь на миг на лице промелькнуло изумление и исчезло, сменившись сосредоточенностью. Полыхнул огонь. Эрик сморгнул разноцветные круги перед глазами. Срубил щупальце, метнувшееся к командиру, и тут же, на обратном движении клинка — летевшее в голову ему самому.

Нет, тварь все же уставала. Или что там творилось с ней, кто мог сказать. Но сейчас Эрик успевал отбиваться — при том, что никогда не был особо ловок с мечом. Для чистильщика. А сейчас, пожалуй, можно и второго подвинуть — парень тоже утомился, а Эрик — пока нет, хотя дыхания хватало едва-едва. Засиделся он в Белокамне. Лечебницу бросать не хотел. Надо было заниматься чаще, чтобы привычку не терять. А то думай теперь, надолго ли хватит сил.

— Удержишь за двоих? — спросил командир. — Ларс вымотался.

— Попробую. — выдохнул Эрик.

— Некогда пробовать. Сделаешь или нет?

— Да.

— Ларс!

Второй чистильщик отступил. Вот теперь пришлось туго. Но чистильщикам надо дать немного отдышаться, иначе всем конец. И он рубил, уклонялся, то пригибаясь, то отшатываясь, снова рубил. Даже порадовался, что не все время просиживал в лечебнице, а хотя бы изредка выбирался охранять караваны, да и упражнениями с мечом не пренебрегал. А то бы сейчас совсем плохо пришлось… Меч становился все тяжелее, но пока Эрик успевал за тварью.

— Я больше не могу плести, — сказал командир.

— Я могу, — раздалось из-за спины.