Нагие и мёртвые

 - Рой, с тобой все в порядке! Мы собираемся предложить тебе одно дельце. Оно как будто специально для тебя... Есть у нас одна небольшая группа, и ты будешь работать с ними. Называть имена не будем. - Макнамара делает многозначительный жест рукой. - Ну, есть два босса, они работают против международного заговора, знаешь, того самого, что задумали богатые жиды, чтобы устроить у нас коммунизм...

 Теперь Галлахеру платят десять долларов в неделю, хотя работает он только по вечерам. Кабинет на чердаке двухэтажного домика. Письменный стол, комната завалена листовками и журналами, связанными в пачки. Позади стола - большое знамя с крестом и переплетенными буквами "О" и "X".

 - "Объединенные христиане" - вот как называется наша организация, Галлахер. Мы - объединенные христиане, понимаешь, мы должны сорвать этот чертов заговор. Если наша страна в чем-нибудь и нуждается, так это в небольшом кровопускании. Ты боишься крови? - спрашивает Роя сидящий за столом здоровенный парень.  У него выцветшие бледно-серые, словно тусклое оконное стекло, глаза. - Нам нужно мобилизоваться и подготовиться, эти евреи пытаются втянуть нас в войну, но мы их прижмем. Сам знаешь, они расхватали всю работу, и виноваты в этом мы сами, у нас нет никаких шансов, они занимают все высокие должности, но ничего, и у нас есть, где надо, свои люди.

 Галлахер продает журналы на перекрестках. "Читайте о крупном иностранном заговоре! Покупайте журнал отца Килиана, и вы узнаете правду!" Он ходит на тайные сборища, час в неделю тренируется в спортклубе, учится стрелять из винтовки.

 - Единственное, что я хочу знать, это когда же мы начнем, - говорит он. - Хочу, чтобы началось настоящее дело.

 - Спокойнее, Галлахер, дай срок, вот подготовим все как следует и тогда сможем выступить открыто. Мы должны вывести нашу страну на правильный путь. Пойдешь с нами сейчас, потом не пожалеешь...

 - О'кей! (По ночам ему порой не спится, одолевают тяжелые эротические сны; дает знать резкая боль где-то в

груди.) Боюсь, что я свихнусь, если мы... если мы не начнем в ближайшее время.

 Но...

 У Галлахера наконец появляется подружка.

 - Знаешь, - говорит Галлахер Мэри, - ты отличная девчонка. Я... Я так люблю разговаривать с тобой.

 - Какая ночь, Рой! - восхищается Мэри, вглядываясь в сгустившуюся над пляжем тьму, туда, где светится огнями Бостонская гавань. Огни мерцают в облачном небе, словно звезды. Мэри набирает горсть песка, сыплет его на свои туфли. В ярком свете костра ее волосы кажутся золотистыми, а худое длинное лицо, веснушчатое и грустное, - приятным, почти хорошеньким.

 - Хочешь, я поджарю тебе сосиску? - спрашивает Рой.

 - Давай просто поговорим.

 В разных уголках пляжа уединились ушедшие от костра парочки, вместе с которыми приехали сюда и они. Какая-то девчонка вскрикивает в притворном испуге. Галлахер резко поворачивается на шум.

 - Да, ночь роскошная, - повторяет Рой.

 "Интересно, могла бы она пойти на это сейчас, здесь? - думает он и внезапно смущается. ("Она не такая, как эти, ей это не понравится, она чистенькая, славная, верующая девочка".) Он чувствует стыд за свои мысли.

 - Мне хотелось бы о многом с тобой поговорить, - продолжает он вслух.

 - Пожалуйста, Рой.

 - Понимаешь, мы встречаемся уже месяца два... Что ты обо мне думаешь? - Сказав это, он вспыхивает от смущения, ему стыдно своего желания переспать с ней. (Хихиканье на пляже становится громче.) - Я хочу сказать, нравлюсь ли я тебе?

 - По-моему, ты действительно славный, Рой. Ты - джентльмен, ты не такой грубый, как другие ребята.

 - Да-а? - разочарованно тянет Галлахер. В ее словах есть что-то унижающее его и в то же время приятное. "Да, но у меня другое на уме", - думает он.

 - Мне кажется, ты всегда о чем-то думаешь, но понимаешь, Рой, я никогда не знаю - о чем. А мне хотелось бы знать, потому, что ты отличаешься от других.

 - Чем?

 - Ну... ты скромный, то есть я не то хотела сказать, просто ты хороший.

 - Гм... послушала бы ты, как я разговариваю с ребятами, - говорит, улыбаясь, Галлахер. Оба смеются.

 - О, я уверена, что с ними ты точно такой же, ты не можешь быть другим. - Ее рука случайно касается колена Галлахера, но, смутившись, она тотчас же отдергивает ее. - Мне только хотелось, чтобы ты чаще ходил в церковь.

 - Я в общем хожу регулярно.

 - А что тебя беспокоит? Ведь тебя что-то беспокоит? Ты такой таинственный.

 - Да? - Галлахер польщен.

 - Ты всегда кажешься очень сердитым. Мой отец недавно заговорил о тебе, он сказал, что ты состоишь в организации объединенных христиан. Я ничего не понимаю в политике, но знаю одного парня из этой организации - Джекки Иванса. Он ужасный человек.

 - Гм... Все зависит от клуба... Знаешь... Они меня испытывают. Но в этом нет ничего такого...

 - Мне бы не хотелось, чтобы ты попал в беду.

 - А почему?

 Мэри смотрит на него. В ее глазах покорность и покой. На этот раз она уже намеренно, а не случайно касается его руки.

 - Ты знаешь почему, Рой, - тихо говорит она.

 В горле застревает какой-то комок. Когда он слышит, как та девчонка на пляже снова хихикает, его охватывает трепетная дрожь.