Нам нельзя

Открыть дверь было не сложно – я «позаимствовала» запасной ключ в комнате охраны. Сегодня дежурил отец Тима, а я просто забежала поздороваться и поболтать немного. Сейчас быстро погляжу, что к чему и верну обратно.

Внутри было тихо и сумрачно, никаких признаков чужого присутствия. Я не стала долго расшаркиваться, а поторопилась в общую комнату. Обыщу стол мистера Росса и на выход. Камеры у нас стоят только в коридорах и за пределами университетского корпуса. Бояться нечего.

– Так, что у нас тут, – я осторожно открыла верхний ящик. Хм, бумаги, проверочные… Ладно, пойдем дальше. Что у нас во втором?

– Руки вверх, Колючка, – обожгло чужое дыхание и меня схватили, резко разворачивая. – У тебя пять секунд объясниться, или я потащу тебя к декану.

– Серьезно сдашь? – удивилась я.

– Четыре секунды.

– Ладно-ладно, – даже примирительно погладила широкие плечи. – Я вчера разговаривала с химиком и заметила, что в его ящики лежит что-то женское, хотела проверить…

– Какая же ты дебилка! – рыкнул Эрик. – Что ты привязалась к мужику?! Его проверили от и до, только великий детектив Кайла Хьюз все лезет в жопу без мыла.

– Отвали! – не выдержала и толкнула его. Пора уходить. Все равно он не даст мне ничего сделать.

– Стой, – шепнул Эрик.

– Что?..

– Заткнись, – потом и я услышала стук каблуков. – Сюда, – и потащил меня к встроенному шкафу. Мы обменялись напряженными взглядами, и Эрик приложил палец к губам. Молчим.

Шкаф был ребристым, и я видела, что вернулась та самая афроамериканка. Она села за стол и принялась что-то искать в ноутбуке, потом заурчал принтер.

– Что ты делаешь? – ошеломленно ахнула, ощутив горячие ладони на бедрах. – Пере… – я не договорила, потому что горячие губы обрушились на шею, а возбуждение невыносимой негой по телу растеклось. Огненные ладони поднялись вверх, юбку возмутительно задирая. Эрик прижался ко мне сзади так, чтобы ягодицами ощутила его напряжение. Я помнила, какой он на ощупь: горячий, бархатный, твердый и до безумия нежный. С ним было сладко. Под Эриком было сладко, а ведь мы так и не дошли до конца.

– Ты не пришла, – прямо в ухо шепнул, практически не слышно, – а вся горишь… – сдвинул шелковую полоску. – Мокрая…

Его пальцы творили волшебство, острой истомой меня заряжали. Эрик неспешно скользил от клитора к влагалищу, слишком медленно, очень… Настолько, что меня дрожь нетерпения сотрясала. Я готова кончить, но оргазм ускользал, танцевал на кончиках его пальцев. Мой сводный мерзавец доводил меня до исступления, хотел, чтобы я себя потеряла в водовороте запретной страсти. И я потеряла. Повернула голову и губы мягкие нашла: целовала его, растворяясь в чувствах, погружаясь в него. В Эрика. Своего сводного брата. В свою невозможную любовь.

– М-мм… – простонала прямо в губы, снесенная ошеломительным оргазмом. Ярким и острым. Мои соки бедра измазали и его пальцы. Я обмякла в его объятиях. Эрик бережно развернул меня, не отпуская, поднес их к лицу: понюхал, затем облизнул, не отрывая от меня льдисто-голубого, совершенно безумного взгляда.

– Ты вкусная…

Я не знала, что мне сделать: может, на колени опуститься? Я никогда раньше…

– Что мне сделать? – как под гипнозом спросила я.

Эрик криво усмехнулся и посмотрел мне за спину.

– Беги, Колючка, беги.

Я обернулась – в преподавательской было пусто. Сердце, как заполошное билось где-то в горле. Я хотела его, очень хотела, но боялась… Поэтому побежала. Снова.

Глава 19

Кайла

Домой я вернулась шальной и дикой. Притяжение к Эрику вышло на другой уровень. Вопрос встал остро, ребром, так сказать. Точнее, другим органом, но к чему уточнять. Он меня хочет. Я хочу его. Все закономерно, следующий этап – постель.

Я закрылась в комнате и замерла, снова прислушиваясь к себе. Готова ли я сделать это? Хочу ли, чтобы моим первым стал Эрик, мой сводный брат и самый закоренелый эгоист на свете? Понимаю ли, что между нами, вполне вероятно, совсем не вечное и чистое? С его стороны, конечно. Я-то свои чувства осознала и приняла. Да, это еще не любовь, но близкое к ней. Яркая влюбленность: иногда сладкая, как спелая вишня, иногда горькая, как одуванчик. И болезненная. Совершенно точно болезненная. Как открытая рана: надавил и снова кровоточит. Между нами есть и химия, и физика, но я абсолютно уверена, что есть что-то еще: очень хрупкое и зыбкое, странное и запретное, но оно есть. Есть на уровне душ. Я знала это.

Я схватила телефон: хотела написать или позвонить: поговорить, голос услышать и понять…

Шум со стороны родительской спальни отвлек. Я выглянула: Дэвид на ходу набросил пиджак, перехватив дипломат, и был мрачнее тучи; мама же бледная и испуганная.

– Что случилось? – спросила я, выпрыгнув в коридор. Нутром чую, что-то плохое. Очень.

– Ничего, – рявкнул Дэвид, но, видно, что я вообще ни при чем. Это он уже внутренний диалог с оппонентами ведет.

– Что-то с Эриком? – мой голос даже мне показался хриплым. Дэвид застыл на мгновение, меня изучая, затем кивнул согласно.

– Он в полиции. Его подозревают в убийстве той девушки, Кларисс Бейнц.