Наперекор судьбе

– В таком случае она очень преуспела. Будет надеяться, что мама об этом не узнает. Завтра они собираются посетить лондонскую редакцию журнала «Уорт». Как тебе это нравится? Спектакль для прессы. Мама вся в радостном возбуждении. – Венеция улыбнулась сестре. – Думаю, едва я впервые заикнулась о сюжете, она сразу поняла, что роман пойдет и его будут читать. Все остальное было так, для пущей важности. У нее заметно улучшилось настроение. К ней словно вернулась былая энергия. Не вся, конечно.

– Венеция, и как только ты выдерживаешь работу с ней?

– А это довольно просто. Я делаю вид, что внимательно слушаю, но совершенно не обращаю внимания на ее слова.

– Я бы не сказала, что это просто.

– Мне это удается. Я рада всему, что позволяет мне отвлечься от мыслей о Бое.

* * *

После того письма – холодного и отстраненного – Бой ей больше не писал. Он уехал, не простившись с ней даже по телефону. Его поведение настолько больно ударило по Венеции, что она запретила себе думать об этом, чтобы лишний раз не плакать. Утешение она черпала в других мыслях. Своим поведением Бой еще раз доказал: мерзавцем он был, мерзавцем и остался. В ту ночь он просто воспользовался ею, потом написал несколько красивых писем и исчез. Венеция не сомневалась, что он нашел себе другую женщину. Незачем ему знать о ребенке. Как хорошо, что она ничего не сказала ему. Известие о беременности принесло бы ей лишь новые унижения. Бой упрекнул бы ее в глупости, небрежности и неумении предохраняться. Знай он о ребенке, это заставило бы его насильно остаться с ней, а такая совместная жизнь была бы хуже всякой пытки. По крайней мере, она сохранила свое достоинство… Если восьмой месяц беременности разведенной женщины свидетельствует о ее достоинстве. Она спокойно родит. Конечно, потом сказать все равно придется, но к тому времени война, быть может, уже закончится, и она придумает какую-нибудь историю о погибшем в бою любовнике. Возможно, Бой будет поддерживать и этого ребенка наравне с другими их детьми.

Венеция до сих пор не могла простить Бою тот многолетний роман с Абби. Периодически в ней закипала злость на Барти, и она поддавалась этой злости. Умом Венеция понимала: скорее всего, Барти тут не виновата. Барти не толкала ее бывшего мужа в объятия своей бывшей подруги. Но Венеция не верила, будто Барти далеко не сразу узнала о романе. Наверняка знала, однако не считала нужным ее предупредить. Быть может, даже наслаждалась чувством собственного превосходства над нею. И потом, Венеции не верилось, что роман с Абби завязался у Боя по чистой случайности. Не было там никакой случайности. Наверняка это Барти сблизила его с Абби. Увидела, что у обоих совпадают вкусы и увлечения, что оба такие начитанные, музыкально образованные, наделенные разнообразными способностями. Абби так разительно отличалась от его жены-клуши. Вот Барти и решила «по-дружески» помочь Бою и Абби. Возможно, она делала это с самыми искренними намерениями, предлагая Бою отдушину от домашней скуки. А возможно, это был некий вид «мягкой» мести. Других мыслей на этот счет Венеции не приходило. Она вспоминала, как тяжело ей было работать под одной крышей с Барти, хотя та, погруженная в работу, ее практически не замечала. Всякий раз, глядя на Барти, склонившуюся над очередной корректурой, Венеция испытывала тошнотворное ощущение. Как хорошо, что она ушла в свой ЖВТК. В издательстве сразу стало легче дышать.

Когда-то мать сказала ей, что она полюбит свою работу. Так оно и случилось. Венеция не представляла, как бы она сейчас жила без работы. Работа помогала ей держаться на плаву. Работа приносила ей чувство удовлетворенности собой. Не какой-то там жуткой гордости собой, но когда ей годами твердили, что она глупа и может лишь рожать детей и устраивать дурацкие приемы с разряженными гостями, было приятно сознавать обратное. Образно говоря, она приобретала умственную мускулатуру: гибкую, пригодную для серьезной работы. Венеция была очень благодарна матери, вытащившей ее тогда из слезливой жалости к самой себе. Поначалу Венеция сомневалась, что окажется полезным для издательства человеком. Однако время опровергло ее сомнения. Ее роль в «Литтонс» стала очень важной, особенно сейчас, когда ММ уже не могла работать с прежней энергией. Венеция была для Селии крепким тылом. Благодаря ей коммерческий отдел издательства работал ритмично и эффективно.