Напиток для Шапокляк

– Похоже, ты «Вирус» только что смотрел?

– «Противостояние» Стивена Кинга перечитываю, – признался мальчик. – Вы бы масочку все-таки нацепили, а?

– Обойдусь. И давно ты болеешь?

– Будто вы не знаете! Три дня уже в школу не хожу! Врач сегодня утром был, так что могли с проверкой и не приходить, не трудиться.

– О какой проверке ты все время говоришь?

– Разве вас не Ольга Михайловна ко мне прислала?

– Нет.

Мальчик говорил таким тоном, словно и не знал ничего о том, что случилось с учительницей. Впрочем, возможно, что и не знал, если третий день не появляется в школе.

– Странно, – задумчиво произнес он. – Щёлочь обычно ко всем с проверкой является. Либо сама припрется, либо кого-нибудь из учителей пришлет.

– Зачем?

– Не верит, что мы действительно болеем. Считает, что в середине четверти родители нам дают возможность передохнуть. А потом задним числом справки у врачей покупают.

– С чего бы ей так думать?

– Ну, когда у нас Татьяна Степановна была хорошей теткой, она никаких проверок отродясь не устраивала. Ей наплевать было, ходим мы в школу или где-то на морях загораем. А со Щёлочью так дело не пошло. Она с первых дней объяснила, что класс чудовищно разболтан, дисциплина на нуле, дети нуждаются в муштре и она лично за нас возьмется. И чтобы никаких пропусков. Это она на родительском собрании заявила. А у Вероники и Даньки путевки родителями уже были куплены. Они Щёлочь слушать не стали и улетели на море с разницей в два дня. А потом в один день вернулись. И у обоих справки от врача о перенесенном ОРВИ. Но загар-то никуда не спрячешь! Все мигом поняли, где они были. Татьяна Степановна бы промолчала, а Ольга Михайловна развопилась. Родителей в школу вызвала. Отчитывала их при директоре. И с тех пор, если кто говорит, что заболел, она лично является с проверкой.

– Мило.

– Мило? Да это кошмар! И нарушение наших личных границ!

– Ты еще про свободу личности вспомни, – хмыкнула Фима. – То есть я так понимаю, что новую классную руководительницу у вас никто не любит?

– Мы ее все ненавидим! Если передадите ей это, то мне все равно, да она и так знает, как мы к ней относимся.

– Нет, я не буду ничего передавать Ольге Михайловне, – покачала головой Фима. – Но если все так, как ты говоришь, то ее поведение возмутительно! Вы или ваши родители должны были обратиться к директору.

– Думаете, наши родители не обращались? Много раз ходили. Но директор заявила, что никого другого в качестве классного руководителя нашего класса она не видит. Мол, мы так распустились, что она жалеет о том, что в школах запрещены телесные наказания. Хорошая порка, например, многим из нас пошла бы на пользу.

– Возмутительно!

На самом деле Фима никакого возмущения не испытывала. Имея братца-школьника и наблюдая поведение его друзей, она и сама много раз жалела, что нынче родители больше не дерут непослушных сыновей ремнем. Иной раз пара крепких подзатыльников может вразумить подрастающее поколение куда лучше и быстрей, чем долгие и нудные нотации, от которых толку нет, а лишь клонит в сон. Раньше у людей не было столько времени на говорильню, жизнь была слишком трудной, поэтому средства для воспитания искали простые и радикальные, чтобы помогало сразу, а не спустя многие годы, да и то не факт.

Впрочем, и сами взрослые иной раз заслуживают хороших люлей. И если уж возвращать практику телесных наказаний, то для всех возрастов и слоев общества, чтобы никому не было обидно. Например, изменникам, обещавшим одной девушке жениться на ней, а потом переметнувшимся к другой, пару десятков розог бы точно не помешали. И желательно, чтобы наказание было приведено в исполнение самой жертвой или хотя бы в ее присутствии.

Но ничего этого из своих крамольных мыслей Фима не озвучила. Рано Никите еще было задумываться о таком перевороте в мироустройстве.

Вместо этого она сказала:

– Представляю, в каком вы все были отчаянии, когда эта Щёлочь принялась вами командовать! Вот если бы нам дали такую классную, то мы бы либо сами повесились, либо ее повесили!

– Мы тоже кое-что придумали!

– И что же?

Фиме даже не нужно было делать вид, будто бы ей интересно. Ей и впрямь очень хотелось узнать, что же задумали ребята. Но, к сожалению, в тот самый момент, когда Никита уже готов был поделиться с ней своей тайной или все к тому и шло, в дверь раздался требовательный громкий звонок. А затем в квартиру ворвался высокий светловолосый парень.

– Ты слышал, что с нашей Щёлочью приключилось? – заорал он, еще не видя Фимы, которую прикрывала входная дверь. – Нет? Так я тебе скажу! Она умерла! Совсем! Ее отравили! И теперь ищут тех, кто слал ей письма с угрозами. Представляешь, чем это опасно для нас с тобой?

Никита сделал знак, призывая друга к молчанию. Второй парень примолк и заглянул за дверь, где стояла Фима.

– Здравствуйте. А вы кто? – настороженно поинтересовался он у нее.

– А я к вам как раз по поводу того, что случилось с Ольгой Михайловной.

– Дань, молчи! – прошептал Никита. – Больше ни слова! А вы…

И он повернулся к Фиме.

– Я немедленно звоню своему папе! Он пришлет мне адвоката!

– И мне! – пискнул Данила.