не занес или не сохранил в себе способности к самостоятельному суждению».
Его мысль это мраморная колея, с которой ни один ум не должен сворачивать. Особенно если бы два ума вздумали выбраться из нее вместе и отправиться одной дорогой; их соглашение, даже самое безобидное, их единомыслие, самое частное, их перешептывание, еле слышное, — для него уже и лига и стачка, а если люди состоят на службе, то и заговор. Со взрывом страшнейшего гнева и с угрозами он объявляет, после своего возвращения из Испании, что те, кого он сделал министрами и высшими сановниками, лишаются всякой свободы мысли и ее выражения, что они могут быть только орудием его образа мыслей; что в них тогда уже закралась измена, когда они впервые позволили себе усомниться; что измена эта становится полной, когда от сомнения они переходят к разногласию 2
).Если от этих постоянных поползновений и захватов они хотят защитить свое последнее убежище, если они отказываются жертвовать ему чистотою своей совести, религиозными убеждениями и честью порядочных людей, он недоумевает и раздражается. Епископу Гентскому на его отказ принести вторую присягу, не согласную с его совестью, отказ, выраженный в форме самой почтительной преданности, он грубо поворачивает спину: «В таком случае, сударь, ваша совесть дура!» 3
).Порталис, начальник по делам печати, получив от своего кузена, аббата д'Астроса, сообщение о папской грамоте, не дал хода этому делу, как сообщению совершенно частного характера 4
); он просто посоветовал брату хранить этот документ в строжайшей тайне и заявил ему, что в случае огласки, он своею властью приостановит его распространение; для большего же спокойствия он отправился к префекту полиции и предупредил его лично. Но он не выдал своего родственника, не назвал его, не приказал арестовать его и_________
77
конфисковать документ. За это Император пред лицом всего Государственного Совета набрасывается на него: пронзая его насквозь своими молниеносными взглядами» 1
), он кричит, что тот совершил самое гнусное вероломство, осыпает его в течение целого получаса градом упреков и оскорблений и потом прогоняет с глаз долой, как ни один порядочный хозяин не выгонит даже проворовавшегося лакея.