Напросились: Она идет убивать

На самом деле Ивану, конечно же, не хотелось ни в какой туалет, просто он рассчитывал, что таким образом временно сможет избавиться от сковывающих его руки пут, а уж после… спецназовец не сомневался, что с одним-то разбойником он как-нибудь справится; однако его планам не суждено было сбыться, так как охранник оказался настолько устойчиво «твердолобым», что никак не желал поддаваться даже на такое правдоподобное ухищрение. Вместе с тем Большой, при ведении таких разговоров, внезапно ощутил значительные позывы в нижней части своего живота и понял, что ему и самому совсем не помешало бы «облегчиться».

Недолго думая, он взял свой «калашников» и пошел с ним на улицу, закономерно предположив, что заодно выполнит и вторую часть своей ночной «службы» – осмотрит прилегающие окрестности. Бандит направился прямиком к опушке, располагавшейся всего в пяти метрах от поселения; достигнув самого края леса, он приставил автомат к ближайшему дереву, после чего расстегнул ширинку и, достав свои, к слову сказать, нехилые «причиндалы», принялся испражняться излишками влаги; делал громила это с таким спокойствием и безмятежностью, что явно свидетельствовало об отсутствии у него какой-либо интуиции или чего-то мало-мальски похожего, ведь, как нетрудно догадаться, именно за этим деревом и пряталась в этот решающий миг бесстрашная героиня.

Лишь только он закончил и стал стряхивать последние капли – вдруг! – прямо перед ним из беспроглядной, кромешной тьмы, казалось бы, окутавшей своим невидимым покрывалом всю близлежащую территорию, возникло окровавленное лицо, дышавшее жутью и выделявшееся в ночи излучавшими беспощадную ненависть злобными глазками; зрелище было настолько неожиданным и ужасным, что Большой поневоле на секунду впал в ступор, будучи не в силах ни двигаться, ни молвить ни слова. Мария – а это была именно она – использовала это недолгое мгновение замешательства громадного человека, чтобы левой рукой схватить врага за его детородный орган; однако столь необычное действие было не основным ее намерением в отношении вынужденного противника, а поступила она так исключительно для того, чтобы тот рефлексивно оставил у пениса свои руки, сама же в тот же самый момент наотмашь ударила ему боевым ножом по широкому горлу, рассекая его, как принято говорить, «от уха до уха», – и тут же вынужденная воительница отступила на полшага назад.

Сильнейшим фонтаном стала бить кровавая жидкость из пораженных сонных артерий, добавляя девушке еще только больше бурой окраски; бывший же безжалостный, а в той же мере и глупый бандит, хрипя и заливая все кругом своей мерзопакостной кровью, стал медленно опускаться перед девушкой на колени, удерживая руками пораженное место и, видимо, надеясь таким не очень удачным образом остановить обильную кровопотерю; но, как нетрудно догадаться, все его усилия были напрасны – жизнь постепенно покидала это могучее тело. Когда все было кончено, Большой грузно плюхнулся наземь, уткнувшись лицом в травянистую, давно пожелтевшую почву.

Убедившись, что враг уже умер, отчаянная воительница, прихватив его автомат, который в ближнем бою мог оказаться намного полезней длинноствольной винтовки (та в свою очередь все это время «преданно» находилась у нее за спиной), бросилась прямиком в небольшую каморку, где, как она уже нисколько не сомневалась, находился ее исстрадавшийся суженный. Разве что с вихрем можно было сравнить ее появление в пыточной комнате! Распахнув резко дверь деревянного входа, словно дьявольский призрак она возникла пред пленником, стоя на пороге и плотно удерживая деревянный приклад у плеча, готовая в любой момент открыть прицельную и безжалостную стрельбу.

Внешность ее была настолько ужасной, что даже видавший виды боец спецподразделений невольно ёкнул, одновременно вздрогнув всем исстрадавшимся телом. Определив, что в помещении нет никого, кроме ее возлюбленного, она, непроизвольно бросив оружие на пол, кинулась уже наконец обнимать дорогого и самого ей близкого человека. Обливаясь слезами радости, она неустанно целовала измочаленное лицо своего Ивана, не забывая притом сча́стливо приговаривать:

– Живой! Слава Богу, живой! Теперь уже ничего не сможет нас разлучить.

Дав Вихревой вдоволь насладиться радостью долгожданной встречи, более бывалый разведчик в конце концов произнес:

– Машенька, милая, я прекрасно все понимаю, что именно ты сейчас чувствуешь, но давай оставим это на после; сейчас же необходимо вернуться к действительности, ведь опасность еще не закончилась – в живых в деревне осталось еще шесть бандитов и столько же караулят в лесу.

– За тех не переживай, – с гордостью отвечала смелая девушка, одновременно снимая с Ивана оковы (они крепились с помощью обыкновенных болтов и гаек, ключи же бандиты, никак не ожидавшие такой наглости, оставили рядом), – они все мертвы – остались только те, что здесь в поселении; их уничтожим, и больше уже никто не сможет помешать нашему бесконечному счастью.