Народный Пётр. Полное собрание анекдотов и сказаний о Петре Великом

Но был так великодушен, что дал уборы, драгоценные вещи и всё пожалованное оставил ей для того, чтоб она, пользуясь оными, со временем почувствовала угрызение совести, колико она против него была неблагодарна. Вскоре после того вышла она замуж за Кейзерлинга, но, опомнясь о неоценённой потере, раскаивалась, плакала, терзалась и крушилась ежедневно так, что получила тектоническую болезнь*,

*Видимо, болезнь «общего расслабления», как определили тогдашние врачи. Ред.

от которой в том же году умерла. Такою-то хитростию и лукавством генерал-майор Меншиков, свергнув с себя опасное иго, сделался потом игралищем всякого счастия и был первым государским любимцем, ибо при ней таковым ещё не был. После сего приключения государь Пётр Великий никакой уже прямой любовницы не имел, а избрал своею супругою Екатерину Алексеевну, которую за отличные душевные дарования и за оказанные его особе и Отечеству заслуги при жизни своей короновал.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987.

Украденный кубок

Известно из истории Петра Великого, что Его Величество крайне ласкал приезжавших в Россию купцов иностранных, – нередко посещал их в Немецкой слободе, приезжая к ним на пиршества и ужины. Особливо любил он голландцев: Бранта, Любса, Гутфеля и Гоппа.

В одно время Монарх пригласил с собою старшую невестку свою, царицу Марфу Матвеевну, к Гоппу в собрание. Его Величество имел привычку пить из одного кубка или стакана и иностранцы, зная это, ставили перед ним обыкновенно тот, из коего он в каждый приезд свой пивал. У Гоппа был для Его Величества назначен для того один серебряный кубок с крышкою, весьма искусной работы.

После ужина продолжались разные забавы, как-то: музыка, танцы, и проч. Монарх, захотя пить, попросил меду, но, видя, что ему не подают, сказал хозяину: Если весь мед вышел у тебя, как вели подать полпива!

Тот ответствовал, что мед есть, но кубка того, из которого Ваше Величество изволите пить, не могут отыскать: сказывают, что он пропал во время убирки со стола.

– По этому, – сказал Государь, – его украли; однако вор должен быть домашний. Я, – примолвил Монарх, – его найду!, – и тотчас приказал запереть вороты дома и никого не выпускать из оного, и ниже из покоев на двор; вышел сам, созвал всех людей, бывших на дворе, спрашивал у каждого: не выходил ли кто из покоев на двор после стола? Один из них сказал, что видел выходящего к карете царицыного пажа Её Величества. Паж этот был Юрлов. Монарх пошёл к карете, осмотрел все в ней, и нашёл тот кубок.

Все это происходило без шуму и Царица ничего того и не приметила. Этим всё дело и кончилось, и Монарх казался по-прежнему спокоен; но при разъезде, распростяся с хозяином и гостями, подойдя к невестке своей, потихоньку сказал ей: – Завтра поутру в восемь часов пришлите ко мне пажа вашего Юрлова, которому надобно кой что приказать!

Царица, по прибытии в комнаты свои, призвала к себе пажа, спрашивала у него, не сделал ли он в доме гопповом чего непристойного, потому что Государь велел тебя завтра прислать к себе, чего никогда прежде не бывало. Паж, упадши к ногам её, признался в краже кубка, и что сам Государь нашёл тот кубок в карете её, где он его спрятал.

– Что ты сделал, проклятый? – сказала Царица, – ведь Государь рассечёт тебя, и вечно напишет в матросы, или, по крайней мере, в солдаты!

Слезы, страх и раскаяние пажа в такую привели жалость добросердечную Царицу, что она, дав ему нескольких червонных, велела спасаться, как он знает. Виновный той же ночью выбрался из Москвы, и ушёл, как после узнано, в Вологду. Монарх по утру в назначенный от него час, ожидая Юрлова, послал за ним к Царице; но она ответствовала, что не могли его сыскать. Его Величество, увидясь с нею, открыл ей и всему двору позор, что Юрлов украл у Гоппа кубок, и что должно его за столь постыдное воровство наказать; а без того может остаться он навсегда бездельником и негодным ни к какой должности. Невестка призналась также, что об этом она уже узнала от него самого, но что слезы и раскаяние убедили её отпустить его и что не знает куда он ушёл. Монарх, сделав ей довольно чувствительный за это выговор, сказал, что жалость её погубила его.

– А можно бы сего молодого и проворного детину ещё исправить и употребить со временем в какое-либо полезное служение.

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876

Второе путешествие в Европу