Народный совет

К посту Мария прицепила картинки павильонов досугового комплекса и спортивного центра. Парковая архитектура готовилась пополниться образцами условно-скандинавского дизайна на усреднено-казенный вкус. Оба ансамбля напоминали скорее деревянные бани для многочисленных гостей на задворках богатой дачи. К моему разочарованию, граждане в комментариях беспощадно приветствовали все новое, которое по их мнению было лучше, чем ничего. Мои соседи по району требовали от природы пододвинуться, чтобы они могли расположиться со всеми удобствами. "В парке должна быть кафешка, где можно перекусить!" — писали одни. "И туалеты нужно сделать нормальные, а не совковое очко", — другие жалели о том, что прокладку водопровода и канализацию не запланировали. "А что плохого в детских площадках?" — вскидывались мамы и бабушки. "А мы хотим заниматься спортом на свежем воздухе", — комментировали физкультурники сооружение отдельной обширной спортивной зоны с тренажерами, пунктами проката и площадками для футбола и волейбола. "Может, дорожки наконец заасфальтируют?" — высказывались велосипедисты и те, кто жаловался на лужи. "Что вы лезете? Наш парк наконец сделают красивым и ухоженным!" — упрекали они нас все вместе.

Природа не должна была демонстрировать раздражающее своеволие — быть грязной, неухоженной, слишком естественной. Она обязана была склониться и стать фоном для селфи в инстаграме. Новые потребительские свойства маленького кусочка леса, отрезанного от своего старшего брата, оказались ближе и понятнее. Абстрактные же эстетика, память, преемственность, даже экология и законность никак не были связаны с сиюминутными интересами и заботами гуляющих в парке граждан. Мы быстро стали для них врагами. Как, впрочем, и для контрольно-надзорных органов. Система нормативных ограничений и предписаний оказалась слишком сложной, чтобы и чиновники, и их подрядчики смогли ее блюсти, проще было идти по пути нарушений и преступлений, чтобы побыстрее получить от территории желаемый функционал и прибыль. И тут на каждом шагу они натыкались на наш маленький воинствующий отряд.

— Прокуратура — это вам не скорая помощь! — Строго отчитывал нас прокурор московской межрайонной природоохранной прокуратуры города Москвы. — И нечего сюда ходить, как на работу.

Прокурор сидел за большим столом в окружении стопок бумаг и папок и не отвлекался от их просмотра во время нашей с ним беседы.

— Ринат Мансурович, — со всем уважением вступилась Алена, — вы нам это говорите каждый раз, когда мы к вам приходим. Прошло уже почти полгода, а прокуратура все никак не возбудится.

Обычно на ставший уже традиционным прием к прокурору Алена ездила вместе с Мариной Аркадьевной, но та сейчас отвлеклась на разборки с иллюминацией в парке на Воробьевых горах. Мэрия при помощи вложенных в проект миллиардов превратила парк в разноцветный приход кислотного наркомана. Результат благоустройства был потенциально опасен для психики нормальных людей и грозил распугать оставшихся там редких животных и птиц. Старожилы и экологи негодовали. Кажется, даже туристы, ради привлечения которых все и затевалось, были в некотором шоке.

Такое событие ставившая своей целью защиту и спасение природного комплекса всей столицы Марина Аркадьевна проигнорировать никак не могла, поэтому велела идти с Аленой мне.

— Коммунистам доверять нельзя, — коротко сообщила она на мое возражение, что Мария, возможно, справится лучше.

— Тяжело заставить их хотя бы не грызться на людях, — пожаловалась Алена, когда я передала ей слова Марины Аркадьевны. — Достали.

В здании прокуратуры было пусто. Стук алениных каблуков несся впереди нас по светлому желтому коридору с вереницей темных, закрытых дверей.

— Маловато народу, — отметила я, озираясь вокруг. — Учитывая то, что сейчас по всему городу творится.

Я почти бежала за Аленой, которая двигалась необычайно энергично, но сохраняя достоинство. Наконец, добравшись до нужного кабинета, мы влетели в приемную прокурора. Его помощница тут же попросила нас подождать, хотя мы записались на встречу заранее и наше время как раз подошло.

— Оцени, — прошептала мне Алена, когда мы уселись под дверью в кабинет прокурора. Она глазами указала на помощницу, во всем облике которой запечатлелись все последние бьюти-тренды. Невозможно было оторвать от нее взгляд, настолько она была хороша собой. Своими манерами, осанкой и гордым профилем она напоминала египетскую царицу.

— Полный спа на лице, — шептала Алена, — и под лицо наверняка тоже.

— Я попрошу вас не делать необоснованных выводов, — потребовал Ринат Мансурович, — мы завели три административных дела, наложили штрафные санкции и выдали представление о приостановке работ.

— Штрафы по пятнадцать тысяч им как слону дробинка, а работы по-прежнему идут, — проинформировала его Алена, — более того, мы зафиксировали многочисленные отступления от проекта, не считая двух капитальных зданий, которых нет в экспертизе. Это все делает ее недействительной.