Нарушаю все правила

Мурашки пробежали у него по коже, и его лепные мышцы отозвались на ее легкое касание. Подушечкой указательного пальца Би дотронулась до бицепса на другой его руке и, медленно обойдя полный круг, вновь оказалась перед Остином. Пальчик ее прошелся по его груди, от одного соска до другого, вызвав еще большую волну мурашек, после чего ее рука опустилась, повиснув вдоль тела.

Они стояли очень близко друг к другу – так близко, что Би ощущала его тяжелое дыхание и различала едва пробившуюся под гортанью щетину. Остин сглотнул, и по горлу прокатился кадык.

– А можно спуститься ниже? – Хрипловатость в голосе придавала ее смелой просьбе оттенок отчаяния. Би уже не смотрела ему в глаза, взгляд ее был прикован к биению жилки у него на горле.

Откуда-то из глубины его гортани донесся непонятный звук – то ли рык, то ли стон.

– Если хочешь. – В голосе его царило замешательство, смешанное с отчаянием, которое она уже уловила в себе.

Получив разрешение, Би положила дрожащие ладони ему на грудь и замерла на пару мгновений, приятно ощущая, как округлились ее кисти на тугих выпуклостях грудных мышц. Словно придавая форму его плоти, она слегка пошевелила пальцами, наслаждаясь мягким щекотанием волосков его груди и ощущением его напрягшихся под ладонями сосков. И все ее существо, точно контрабандным наркотиком, пронизало робким и головокружительным осознанием – «мой».

Очень медленно Би повела ладони ниже, наблюдая, как ее руки гладят его по ребрам. Затем ее кисти скользнули вниз по его брюшному прессу, пока наконец указательные пальцы не уткнулись в тонкую бороздку, намечающую линию его тазовых костей, и не разошлись по сторонам. Она легонько провела ногтями по этому желобку, чувствуя, как сокращаются его напряженные мышцы. И на протяжении всего исследования фоном ему служило частое прерывистое дыхание Остина. Би подняла голову, и жаркий взгляд его голубых глаз полыхнул, точно двойными лучами лазера.

– Ты прекрасен, – прошептала она, потому что Остин и впрямь был образцом мужского совершенства. И даже если б ей не суждено было испытать с ним нечто большее, она все равно, умирая, сочла бы себя счастливой женщиной.

– Нет, – качнул он головой, и его руки, скользнув вверх, зарылись пальцами в ее волосах и сомкнулись на макушке. – Это ты прекрасна.

Остин пригнул к ней голову, и уже ничто на свете не способно было помешать Би подняться на цыпочки и встретиться с его губами – жадными, пытливыми и требовательными, выдающими тот голод, который рос в них обоих с того момента, как он впервые сказал ей «мэм», который все сильнее распускался с каждой улыбкой, каждым взглядом, с каждым куском пирога и каждым произнесенным «Беатрисс».

И в это мгновение Би поняла, что просто прикоснуться к нему ей будет в жизни недостаточно. Что если вдруг она сейчас умрет, то превратится в скитающегося по земле, мстительного и неудовлетворенного духа, злобно мятущегося оттого, что ей не удалось познать Остина Купера.

– Бог ты мой, – произнес он, оторвавшись наконец от ее губ. Глаза его лихорадочно горели, губы влажно поблескивали, легкие работали на полную катушку, и Би мысленно запечатлела эту картину, поскольку именно она привела Остина в такое состояние. Она, Беатрис Арчер – благовоспитанная, делающая все всегда по правилам, бывшая офисная послушная овца – заставила этого сексуальнейшего из мужчин тяжело дышать, томиться страстью и вожделеть. – Кажется, у меня сейчас сердце разорвется.

Улыбнувшись, Би снова подняла руку к его груди, ощущая под пальцами частые и сильные удары его сердца. Тогда, взяв его кисть, что по-прежнему обхватывала ей затылок, Би опустила ее ниже, туда, где бешено колотилось ее собственное сердце, и его крупная ладонь с готовностью обхватила ее грудь через ткань футболки. Левый сосок под его рукой сразу затвердел, и большим пальцем Остин бережно погладил его, вызвав в ней новую волну дрожи.

– Тебе приятно? – спросил он низким и хриплым голосом, в то время как его большой палец продолжал, едва не доводя до исступления, раздразнивать сосок.

– Да, – кивнула Би.

– А так? – Его рука опустилась к низу футболки и, пробравшись под нее, скользнула по голой коже живота вверх, чтобы найти уже ничем не прикрытую грудь, и большой палец вновь принялся дразняще поглаживать ей сосок.

У Би перехватило дыхание, и ей пришлось крепко стиснуть колени, поскольку накрывшая ее волна вожделения, казалось, всю ее превращала во влагу.

– Да, – выдохнула она.

Другая его рука тоже проникла под футболку, скользнула к другой груди и стала так же ласкать другой сосок, и Би возблагодарила всех небесных ангелов и мироздание, и, видимо, саму человеческую эволюцию за то, что homo sapiens наделены большими пальцами. На сей раз она даже непроизвольно застонала, когда жаркая пульсация, точно пылающая стрела, устремилась от сосков по животу вниз, метко поразив свою цель между ног.

– Чего ты желаешь, Беатрисс? – спросил он, впиваясь в нее настойчивым взглядом голубых глаз, продолжая сеять полный хаос в ее теле. – Скажи мне, чего ты желаешь?