Нарушаю все правила

– Ладно, что уж там… – Игриво вытаращив на него глаза, она снова отняла блокнот и кинула на сей раз подальше на диван.

– А как ты отнесешься к предложению приехать к нам как-нибудь на ранчо и изобразить наш дом? Матушка уже не один год все предлагает кого-нибудь для этого нанять, а у нее как раз скоро день рождения. Я бы заключил рисунок в рамочку, и получился бы прекрасный подарок. Я заплачу.

Би даже оторопела. Заплатит? Бред какой. Это уже совсем выходило за рамки…

– Нет. Я не… – Она мотнула головой, чувствуя тяжесть в груди. – У меня не получится.

– Ну почему же нет? Ты ведь ищешь для себя какое-то новенькое занятие, верно?

Так-то да, но… Он смотрел на нее так, словно один и один непременно давали в сумме два – вот только сейчас это никак не складывалось.

– К тому же у тебя отлично получается, – добавил Остин.

Вот так просто? А что, на самом деле? Она свободна от всего, и у нее неплохо получается рисовать. Так почему бы и нет?

Рядом с этим розовощеким и самоуверенным оптимизмом Би внезапно почувствовала себя многоопытной старухой.

– Ведь ты же получила от этого радость?

Сознательное желание ответить «нет», не признаваясь в том, как взбудоражила ее эта поездка на озеро, пульсировало в мозгу и давило на голосовые связки, однако наружу вырвалось другое:

– Да.

Ее решение взять в руки альбом и угольный карандаш было внезапным и неодолимым. Впоследствии она испытала сильный душевный разлад – но пока Би рисовала… Она получала необычайное удовольствие! И никак не могла этого отрицать. Да и не хотела – хотя и понимала, что этот парень смотрит на нее через огромнейшие розовые очки.

– Вот видишь, – улыбнулся Остин. – Или тебе нужны еще какие-то доводы?

«О господи…» Би вернулась к тумбе с раковиной и вновь приложилась к вину, глядя на гостя поверх ободка бокала. Если бы все было так просто! Впрочем, стоило посмотреть на Остина в этот момент – все и впрямь казалось простым и легким. Или как минимум возможным. С Остином абсолютно все представлялось возможным. Даже риск перейти ту черту, которую она зареклась пересекать.

Разумеется, Остин значительно моложе ее, но… Спать с ним не равносильно тому, чтобы с ним сбежать? Более того, она, по крайней мере, вполне вольна делить с ним постель. Она не замужем, у нее нет ребенка, и вообще она свободна от любых семейных обязательств. К тому же, как сказал Остин, она действительно ищет для себя чего-то нового.

Ее ситуация была совершенно не такой, как некогда у матери. Так зачем же постоянно мучить себя этой надуманной аналогией?

Взгляд Би скользнул по его фигуре, отмечая и статную осанку, и уверенно расставленные ноги, и то, как сидела на нем форма, скрывая и вместе с тем подчеркивая рельефность его мускулистого тела. И то, как низко на бедрах держался форменный ремень с массивной бляхой, подчеркивая его узкие бедра и притягивая внимание к плоскому пространству под ним… и снова поднимая вопрос о той V внизу живота…

Сказать по правде, это был гораздо лучший способ занять мысли, чем разбирать вопросы искусства.

– Беатрисс?

Замерев от нежной шелковистости его голоса, Би подняла глаза и встретилась с ним взглядом. И с радостью обнаружила, что в его глазах светится тот же пыл, который ускоряет кровь и в ней самой. Словно она окунулась в термальный источник – ощущая и жар, и обволакивающий пар, и ласковое прикосновение теплой воды к обнаженному, проснувшемуся к жизни телу. Благословенной воды, что омывает томно ноющие соски, успокаивает и одновременно раздразнивает плоть между ног. А также сбегает у него по груди, по крепким кубикам живота, устремляясь ниже, к паху, и плескаясь в том самом месте, где прячется эта пресловутая V, на которой она уже не может не зацикливаться.

– Бог ты мой, о чем ты сейчас думаешь? – прозвучал в тишине его низкий, дрожащий голос.

По хрипловатому рокоту в его тоне было ясно, что Остин и так прекрасно понял, что ее захватили самые что ни на есть плотские мысли, – и все же озвучить их было совсем другое дело.

– Я… – Би сглотнула, застыв между желанием сказать какую-нибудь незамысловатую ложь и искушением выложить правду.

– Скажи же.

Би вся словно сжалась.

– Это… довольно неловко.

С еле заметной улыбкой Остин заткнул большие пальцы за ремень.

– Смелее, Беатрисс. Вдохни поглубже и скажи. Мне показалось, ты переворачиваешь в жизни новую страницу и теперь говоришь все, что приходит в голову.

Быть может, на нее так повлиял вызов в его словах – этот громкий призыв к новой Беатрис. Или, может, бокал вина, или принесенная ей Принцесса. Или то, как Остин восхитился ее рисунком и так естественно обмолвился насчет ее занятия искусством: «Ну почему же нет?» – в то время как Би, сколько себя помнила, всегда зарекалась за это браться. Или, может быть, так подействовал на нее вид заткнутых за ремень больших пальцев, приспустивших его как раз к тому месту, о котором Би никак не могла не думать. Но как бы то ни было, витавшие в ее сознании мысли внезапно обрели словесную форму, и потребность их произнести сделалась неодолимой.