Нарушение морских коммуникаций по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне (1914-1917)

Чуждый личных побуждений и отнюдь не в оправдание моих действий, но с единственною мыслью об успехе порученного Черноморскому флоту важного в отечественной обороне дела, приемлю смелость всеподданнейше представить ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЫСОЧЕСТВУ верный отчет о действительном положении флота на Черном море, о его состоянии и соответствующей сему способности.

Долгом почитаю также отметить, что при возложенных на этот флот теперь обязанностях и при тех, которые намечаются в ближайшем будущем, правильное решение вопроса о действиях на море, санкционированное Верховным Главнокомандующем и порученное Черноморскому флоту с доверием к его добросовестности, приобретает первостепенное значение.

В сих только видах имею честь донести следующее.

Вся деятельность Черноморского флота определялась до сих пор четырьмя факторами;

1) директива ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА;

2) представление об общей стратегической обстановке на южном театре;

3) осведомленность о противнике;

4) состояние материальной части флота.

1. ДИРЕКТИВА ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА, данная в телеграммах №№ 76 и 82, указывала на район Одессы как [на] наиболее для нас опасный и повелевала не вступать в бой при невыгодной для нас обстановке.

2. ОБЩАЯ СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ОБСТАНОВКА представлялась мне в следующем виде. Кавказская армия, заняв сильные позиции в Армянских горах, будет удерживать их всю зиму. По отзывам военных людей, на этих горах зимой неизбежно затишье. Зная из сводок о соотношении сил, не мог предполагать, что Кавказская армия находится в затруднении.

В то же время Одесский военный округ оставался почти без войск, почему мог явиться искушением противнику для нанесения нам удара, последствием которого могло быть привлечение колеблющейся Румынии на сторону наших врагов и уничтожение наших достраивающихся в Николаеве кораблей.

Считал такое представление общей обстановки правильным, так как оно совпадало с данной мне директивой.

Директива ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА и мое представление об общей стратегической обстановке требовали от меня такой деятельности флота, которая, оберегая наши берега от крупного десанта и препятствуя подвозу подкреплений к Кавказу, насколько позволяет наша об этом осведомленность, позволили бы флоту выполнить впоследствии его главную операцию по нанесению удара на Босфор и занятию проливов.

Стремясь держаться в средней части Черного моря у Анатолийских берегов и будучи осведомлен о том, что происходит у наших берегов, я имел в виду не допустить большого десанта на наши берега и сохранить ветхую материальную часть флота для будущей главной операции.

Вместе с тем я всемерно заботился о пресечении подвоза войск к восточным берегам Анатолии, насколько то позволяла наша осведомленность.

3. ОСВЕДОМЛЕННОСТЬ же о противнике на море может быть получена крейсерами и агентурной разведкой.

Крейсеров у меня для разведки нет. Два крейсера — «Память Меркурия» и «Кагул» — недостаточны для наблюдения за морем, даже если бы они были быстроходнее и достаточно сильны. Принимая во внимание, что присоединившиеся накануне войны к турецкому флоту немецкие крейсера значительно быстроходнее, причем даже крейсер «Бреслау» имеет перед нашими преимущества (при большем ходе дальность [стрельбы] пушек «Бреслау» 75 кабельтовых, тогда как у наших крейсеров 64 кабельтова), и что дивизия [линейных] кораблей должна иметь всегда при себе минимум два крейсера для защиты флангов от минных атак и не менее трех для дозора (что заставило меня обратить даже яхту «Алмаз» в подобие крейсера), приходится признать, что Черноморский флот не имеет ни одного крейсера для разведки.

Что касается агентурной разведки, то, к сожалению, во флоте не принят тот порядок, что в армии, где каждый округ ведет разведку на своем театре. Вся агентурная разведка флота была сосредоточена в Морском Генеральном Штабе, откуда флоты, как Черноморский, так и Балтийский, получают уже готовые сведения.

Эта же разведка, по отношению к Южному театру, с начала войны, то есть с 16 октября по 11 ноября, не дала ни одного известия о неприятеле. Только 11 ноября я получил первые агентурные телеграммы о том, что турки готовят десант для высадки у Одессы, и того же 11 ноября Посланник в Софии сообщил, что 10 или 11 ноября из Константинополя уходят в Трапезунд три транспорта.

Все скудные сведения, которые получались мною о движении неприятельских транспортов, являлись частью запоздалыми и частью противоречивыми.

Так, за все время с 11 ноября по 29 декабря агентурная разведка определенно указывала только:

11 ноября о выходе трех пароходов 10 или 11 ноября в Трапезунд и одновременно о предстоящем выходе десанта к Одессе. Флот вышел в море только 19 ноября, так как я ждал выхода десанта к Одессе и так как «Евстафий» чинился после боя 5 ноября, а «Три Святителя» и миноносцы после шторма. Поэтому сведения о выходе трех пароходов не удалось проверить, а выход десанта к Одессе не подтвердился.