Нарушение морских коммуникаций по опыту действий Российского флота в Первой мировой войне (1914-1917)

Если аналогичная комиссия, сформированная морским ведомством после Русско-японской войны 1904–1905 гг., начала свою работу с выявления, систематизации и публикации обширной коллекции боевых документов, глубоко проработала японское официальное описание военных действий на море, оперативно переведенное на русский язык, и лишь затем на основе сформированной фактологической базы занялась составлением обстоятельного исторического труда[31], то Н. Л. Кладо и его коллегам такой возможности не представилось. «Мориском» успел выпустить в свет лишь два сборника трудов[32], после чего Комиссия была перепрофилирована на изучение опыта Гражданской войны, а в 1923 г., после нескольких реорганизаций, упразднена. Тем не менее научные наработки «Морискома», функционировавшего в тесном контакте с сухопутными коллегами (Н. Л. Кладо неоднократно участвовал в заседаниях комиссии А. А. Свечина[33]

), стали важной вехой в исследовании истории Первой мировой войны и осмыслении ее опыта, послужили исходной теоретической базой для дальнейшего развития военно-морского искусства и широко использовались в развернувшейся в 1920-х гг. дискуссии о путях развития советского флота[34].

Между тем публикация значительного по объему и весьма ценного научного наследия Комиссии (более 110 отдельных монографий, очерков, переводов и т. п., ныне хранящихся в РГАВМФ, фонд р-29) до сих пор имеет лишь фрагментарный характер[35]. Впрочем, в последние годы в этом направлении наметился заметный прогресс: архив приступил к публикации наиболее крупных и значимых сочинений специалистов Комиссии, и к настоящему времени увидели свет отдельные издания работ М. К. Бахирева[36]

, П. В. Лемишевского[37] и В. К. Лукина[38]. Все эти исследования отличаются полнотой и тщательностью в освещении боевой деятельности наших сил, однако страдают недостатком достоверных сведений о планах и действиях неприятеля. Последнее обстоятельство обусловлено, очевидно, тем, что ко времени подготовки этих материалов советские исследователи не располагали систематизированными данными германской и турецкой сторон.

Во второй половине 1920-х гг. выдающийся вклад в историографию Первой мировой войны внес М. А. Петров, опубликовавший целый ряд монографий и статей.

В работе «О планах развертывания Балтийского флота в период между Крымской и мировой войнами» М. А. Петров осветил эволюцию планов применения Балтфлота накануне Первой мировой войны и выявил факторы, влиявшие на направленность предвоенного оперативного планирования, достоинства и недостатки существовавших «планов развертывания»[39].

Исследовав процесс развития системы позиционной обороны, созданной русским флотом на Балтийском море в 1914–1917 гг., М. А. Петров характеризует ее как «кордонную», с «узлами обороны

» в виде минно-артиллерийских позиций. Автором сделаны вполне, на наш взгляд, обоснованные выводы о результатах «громадной работы по укреплению балтийского побережья»: «Она оправдала себя фактически уже тем, что чрезвычайно осложнила операции германского флота… Если в 1914 году он мог смелым и энергичным «налетом» поставить наш флот в безвыходное положение, обязав его или погибнуть… или отступить к Кронштадту, открыв доступ к любому пункту побережья, то после 1916 года той же цели он мог достигнуть путем очень больших жертв, может быть столь больших, что они радикально изменили общее стратегическое положение Германии на море и ускорили бы ее поражение (выделено мной. — Д. К.)»[40].

Важным научным достижением М. А. Петрова следует, на наш взгляд, полагать выявление причин и сущности так называемого «кризиса морского командования», выразившегося, в частности, в смене командующих Черноморским и Балтийским флотами в июле и августе 1916 г. соответственно. Высказав вполне аргументированную точку зрения на причины смещения с должностей адмиралов А. А. Эбергарда и В. А. Канина, автор обоснованно связал эти весьма неоднозначные кадровые решения с общим кризисом системы стратегического управления военно-морским флотом[41].