Нарвегия

– Порядок! – Леонид, придерживая место перелома кистями, чтоб не допустить нового смещения, постарался голосом передать свою бодрость и уверенность в благополучном исходе своих действий. – Перелом простой, видать, просто кость хрупкая – переломилась, как спичка. Но излом прямой, и теперь надо просто его зафиксировать… Положи пока сюда, – он уложил руку Лены прямо в намеченное подходящее место помоста, – Держи второй рукой вот здесь! Потерпишь? Я тут во дворе видел подходящие ящики… – он чуть поправил многострадальную руку, чтоб ровней лежала, и показал Лене, как её придерживать другой рукой – до его прихода. Та только кивнула. Простыня во рту придавала ей странный вид…

Крупные капли пота, смешиваясь со слезами, текли у женщины по всему лицу, и даже капали с кончика носа. Что-то кольнуло Леонида прямо в сердце.

Что это?! Жалость? Сострадание? Давненько же он ни к кому их не испытывал…

Здесь, в Нарвегии, культивируют Силу. И – клановость, то есть – сотрудничество по родственному, или деловому, или ещё какому признаку. Но даже среди членов одного такого «сообщества партнёров» культивировали самодостаточность, изворотливость, и ту же силу! Как в мультфильме о Маугли… Выживает сильнейший.

И – «каждый – сам за себя!» А вместе – только «бизнес»! То есть – честный, или не совсем, отъём денег. У Государства, или обычных «физических лиц». Торговля. Риэлторство. Адвокатура. Частные клиники. Да мало ли!..

Засопев от неловкости за неуместные проявления, Леонид вышел. Под навесом, где хранился всякий хлам, в том числе и дрова в виде сучьев и брёвен для растопки тандыра, который стоял чуть не посередине двора, он в рассветной полумгле достал и быстро разломал с помощью рук и подошв подходящий полураздолбанный ящик из-под каких-то фруктов. Отобрал пару-тройку тоненьких дощечек. Жаль, конечно, что неоструганные…

Ничего – сгодятся на первое время.

Первую дощечку он всё равно был вынужден подогнать – она оказалась длинновата. Зато разорвать на полосы простыню, извлечённую из зубов стонавшей и подкатывавшей глаза Лены, оказалось просто – от частой стирки та совсем потеряла прочность.

– Так что, здесь у твоей подруги – дом свиданий? – пытаясь отвлечь Лену от неприятной и снова болезненной процедуры, Леонид глянул ей в глаза. Это было легко – он опять стоял перед ней на коленях, и по мере возможности быстро и плотно прибинтовывал передвинутую распухшую руку к дощечкам, сложенным в подобие лоточка. Главное – лишить кость возможности смещаться!

– Ну… да. – выдавила та, пытаясь перестать плакать. Ей это плохо удавалось, и слёзы всё ещё текли по грязным щекам, оставляя две явственно видимые светлые дорожки.

– А мы, значит… Предаёмся преступному разгулу плотской страсти? – он попытался пошутить, зная, что получилось неудачно, и что Лене сейчас не до его плоского юмора. Но всё равно – пусть говорит. Ей сейчас лучше не молчать.

– Да… Вот уж не думала, что мужчина сможет опять довести меня до слёз! – в голосе Лены была и ирония, и облегчение. Леонид успел убедиться, что кость, пока он ходил, не сдвинулась, и прибинтовывал уже от души, – Я прям горю от… Вожделения. И похоти. Блин. Вот уж – некстати! – она кивнула на руку. – Как теперь будем выбираться?

– А – ничего… Так же, как наметили. План у нас не изменился. Если ты… м-м… уверена в своей старушке, можем пару дней, пока всё не успокоится, переждать здесь – видишь, никого нет! Мы – первые!.. Да если кто и придёт – они же не будут к нам лезть…

– Вот уж точно. – Лена уже криво, но усмехнулась. – А мы к ним – и тем более!

И, после очередной неловкой паузы добавила:

– Спасибо. Ты ловко обращаешься с переломами… И, главное, не боишься. Ни крови, ни боли. Учился?

– Ну… Можно и так сказать. Чужой боли я научился не бояться. – он вздохнул, – В другой

«период бурной молодости» ходил с отрядом альпинистов – хотел подработать… А у них как раз случилось… Хм. Падение.

Вот тогда, когда мы, ну, те, кто не лез в связке, втроём вправляли всё, что можно вправить, и прибинтовывали всем, чем можно прибинтовать, к палкам да сучьям, пятерым здоровенным переломанным балбесам, а потом и тащили их на себе до Базового Лагеря, я и постиг, так сказать, кое-что из…

– А… как получилось, что эти пятеро?..

– Да очень просто. Они тренировали групповое восхождение. И работали связавшись. Верхний чего-то недоглядел. – Леонид, подогнав длину жгута, и повесив руку Лены на петле к шее, привстал, и сел рядом с ней на помост. – Верхний чего-то напортачил, говорю, и сорвался.

А костыль, который он вбил, да и все прочие – были, оказывается, жайтайские. Но не заводские, а – кустарные… Кооперативные.

И вот, все попадали, словно гроздья винограда… Хорошо хоть, внизу была осыпь! Иначе – в лепёшку бы! Ну а так – только переломы, гематомы, ссадины, уязвлённое самолюбие… А для альпинистов – хуже этого ничего нету!