Наш Артем

Артем прибавил шагу, сегодня ему менее всего улыбалось влипнуть в какое-нибудь уличное происшествие. Устал, очень устал. Он уже подходил к дому, когда кто-то схватил его сзади за шею. Нападение было столь неожиданным, что на мгновение Артем потерял равновесие и чуть было не опрокинулся навзничь. Но это было только секундное замешательство, в следующее мгновение Артем перехватил запястье нападающего у себя на горле, бросил его приемом французской борьбы через голову и тут же отпрыгнул в сторону. И вовремя. В темноте возникли два неясных силуэта, на фоне которых матово блеснули ножи. «Дело дрянь, — подумал Артем, — их трое по крайней мере, и у них ножи. В такой обстановке не стыдно и задать стрекача». Но тут же отбросил эту мысль — ноги гудели, да и бежать во тьме, по дороге, изрытой канавами, колеями, или, что хуже, по неровной булыге китайского города, — наверняка зацепишься, оступишься, упадешь… И тогда…

Нет, надо драться. И прежде всего обеспечить свой тыл. Артем быстро оглянулся. Рядом была стена какого-то домика, глухая, без окна. К стене тянулся забор не забор, что-то вроде малороссийского плетеного тына. Превосходно. Артем попятился к дому, прижался спиной к стене, эх, хоть какой-нибудь дрын бы в руки, тогда еще неизвестно — кто кого. Не спуская глаз с темных силуэтов, все еще маячивших на дороге, Артем присел на корточки, пошарил вокруг себя. Нет, ничего не попадалось под руку. Худо! Дорога пустынна. Да и вряд ли можно рассчитывать на подмогу, даже если кто-либо по ней и пойдет. Это тебе не Россия. Стало обидно. Погибнуть так нелепо от рук притонных бандитов, после баррикад, революции, после всех мытарств по царским централам, ссылки, побега, где он мог сотни раз погибнуть. Ну что ж, он постарается подороже продать жизнь, хотя, конечно, утешение слабое, перед ним не царские жандармы, а грязные портовые убийцы. В случае чего их и искать-то никто не будет. Подумаешь, прирезали еще одного русского! Туда ему и дорога. Англичане же и французы из сеттльмента даже возрадуются, он им порядком намозолил глаза, да и репутацию европейцев подмочил изрядно.

Артем собрался, напряг мускулы, машинально взялся за медную пряжку широкого матросского пояса, чтобы потуже его затянуть. И тут молнией — догадка! Пряжка! Не так давно (хотя кажется, что минули десятилетия) он стал очевидцем грандиозной драки между английскими и французскими моряками с военных кораблей, вечно курсирующих близ китайских берегов. Что уж они там не поделили — шут их знает. Но те и другие, сойдясь, дружно, как по команде, стащили с себя ремни с тяжелыми гербовыми пряжками, и он сам видел проломленные черепа. Грозное оружие… Все эти картины драки мгновенно пронеслись в голове Артема, а руки сами расстегивали пояс. Бандиты были уже рядом. Их оказалось все же двое, видимо, третий, которого он швырнул через голову, еще не очухался.

Пояс приятно оттянул правую руку, теперь он вооружен.

Ну, посмотрим…

Но «посмотреть» не удалось. На дороге послышались голоса. Кто-то басовито ругался, причем по-русски. Ему вторил скороговоркой писклявый тенорок.

«Русские, — мелькнуло в сознании Артема, — идут из порта, может быть, и матросы».

— Братцы! На помощь! Русского убивают! — голосище у Артема громовой. В вечерней тишине он звучит, как призывная труба.

Бандиты поняли, что расправиться без свидетелей с ненавистным Андреевым им не удастся. Впрочем, пока подбегут те двое, можно пырнуть ножом жертву и исчезнуть в темноте. Один из бандитов прыгнул на Артема, тускло сверкнул нож… и вечернюю тишину прорезал звериный вопль. Артем не промахнулся, пряжка угодила нападающему прямо между глаз. Он замертво свалился у ног Артема. Артем испугался. Ужели убил? Забыв о втором, он схватил за шиворот бесчувственного бандита, встряхнул, поставил на ноги. Тот со стоном рухнул на землю. «Жив, сучий сын, ну тогда оправится, на этих выродках раны заживают, как на шакалах».

— Эй, браток, держись! Мы тут субчика на дороге подобрали, ежели что, прикончим, — бас звучал так грозно, что даже Артему на мгновение стало страшно.

Пользуясь замешательством, второй бандит растворился в темноте.

К Артему подошли два матроса, тот, что повыше и пошире, держал человека, заломив ему за спину руки. Семенивший рядом приземистый плотный моряк чиркнул спичкой. В ее слабом, неверном свете на миг мелькнуло усатое лицо высокого, рыжие бакенбарды бандита…

— У тебя часом бумаги нет — факел бы снарядить, поглядеть что к чему, а то темнотища, словно у нас на Полтавщине в ночь под Ивана Купалу.

— Земляк, выходит! — Артем в темноте нашел руку матроса, пожал.

— Никак свой, братишка?

— Да нет, не совсем. На посудинах только пассажиром плавал.

— Рука нашенская, рабочая, у бар такой не сыщешь.

Артем вспомнил рассказ Красина о том, как Максим Горький, знакомясь с Леонидом Борисовичем, потом говорил: «Рука Красина внушала доверие».

— А это что за падаль? — приземистый моряк наклонился над валяющимся бандитом.

Артем досадливо повел плечами: