Наш человек в Гаване

Ее голова доходила ему до подбородка, и он чувствовал запах ее волос; иногда они касались его губ. Он почему-то огорчился, заметив у нее на пальце обручальное кольцо. Она сказала:

– Моя фамилия Северн. Беатриса Северн.

– Моя – Уормолд.

– Значит, я ваш секретарь, – сказала она.

– То есть как? У меня нет никакого секретаря.

– Нет есть. Разве они вам не сообщили о моем приезде?

– Нет.

Ему не нужно было спрашивать, кто «они».

– Но я сама отправляла телеграмму.

– Я действительно получил какую-то телеграмму на прошлой неделе, но ничего в ней не понял.

– А какое у вас издание «Шекспира для детей»?

– 

Эвримен».

– Черт! Они мне дали не то издание. Понятно, что в телеграмме было все перепутано. Но я рада, что вас нашла.

– И я рад. Хотя немного удивлен. Где вы остановились?

– В «Инглатерре», но завтра я перееду.

– Куда?

– Ну, конечно, к вам, в контору. Мне все равно, где спать. Устроюсь в одном из кабинетов.

– Там нет никаких кабинетов. У меня очень маленькая контора.

– Но есть же комната для секретаря.

– У меня никогда не было секретаря, миссис Северн.

– Зовите меня Беатрисой. Они считают, что этого требует конспирация.

– Конспирация?

– Что же мы будем делать, если у вас даже нет комнаты для секретаря? Давайте сядем.

Какой-то человек во фраке, – в этих тропических зарослях он напоминал английского колониального чиновника, который и в джунглях переодевается к обеду, – вышел вперед и запел:

Почтенные люди живут вокруг.Они все осмыслят, отмерят, взвесят.– Они твердят, что круг – это круг,И мое безрассудство их просто бесит.Они твердят, что пень – это пень.Что на небе луна, на дереве листья.А я говорю, что ночь – это день,И нету во мне никакой корысти.Ты не верь им, прошу тебя... [пер. – Д.Самойлов]

Они сели за пустой столик в глубине игорного зала. До них доносилось постукивание шариков рулетки.

Она снова напустила на себя серьезность, через которую проглядывало смущение девушки, впервые надевшей бальное платье.

– Если бы я знала, что я ваш секретарь, – сказала она, – я бы ни за что не окатила из сифона полицейского... без вашего разрешения.

– Не огорчайтесь.

– Меня ведь послали сюда, чтобы вам стало легче. А не наоборот.

– Капитан Сегура нам не опасен.

– Я получила отличную подготовку. Знаю шифровальное дело и микрофотографию. Я могу взять на себя связь с вашей агентурой.

– А-а...

– Вы так хорошо себя проявили, им будет обидно, если вы сорветесь. Пускай лучше это произойдет со мной.

– А мне было бы обидно, если бы сорвали...

– Не понимаю...

– Простите, я думал о другом...

– Да, – сказала она, – раз телеграмма была искажена, вы ничего не знаете и о радисте.

– Не знаю.

– Он тоже остановился в «Инглатерре». Его укачало. Придется найти жилье и ему.

– Если его укачивает, то может быть...

– Возьмите его счетоводом. Он изучал бухгалтерию.

– Но мне не нужен счетовод. У меня даже бухгалтера нет.

– Не ломайте себе голову. Завтра утром я все устрою. Для того меня сюда и послали.

– В вас что-то есть. Вы мне напоминаете мою дочь, – сказал Уормолд. – А вам помогают новены?

– Какие новены?

– Не знаете? Слава богу хоть за это.

Человек во фраке как раз кончал свою песню:

А я говорю, что зима – это май,И нету во мне никакой корысти!

Голубые лучи прожекторов превратились в розовые, и танцовщицы снова взобрались на свои пальмы. За столами для игры в кости раздавался неумолчный стук, а Милли и доктор Гассельбахер, счастливые, как дети, пробирались на площадку для танцев. Судя по всему, Сегуре так и не удалось разбить их надежду повеселиться.

2

Уормолд проснулся чуть свет. Ему было слегка не по себе после шампанского, а фантастические происшествия вчерашней ночи уже вторгались в его деловое утро. Беатриса сказала, что он хорошо себя проявил – ее устами говорили Готорн и все эти люди. Он огорчился, подумав, что она, как и Готорн, принадлежит к тому же выдуманному миру, что и его агенты. Его агенты!..