Наш человек в Гаване

Он сел за свою картотеку. Нужно было, чтобы к ее приходу карточки выглядели как можно достовернее. Теперь ему казалось, что некоторые из его агентов уж слишком неправдоподобны. Профессор Санчес и инженер Сифуэнтес безнадежно запутались в его сетях, и он не мог от них избавиться: оба уже вытянули по 200 песо на текущие расходы. Лопес тоже прочно занял свое место. Пьяный летчик кубинской авиалинии получил приличное вознаграждение – 500 песо – за сведения о строительстве в горах, но, пожалуй, его еще можно было ликвидировать, как человека не вполне благонадежного. Был тут и главный механик с «Хуана Бельмонте», который пил испанский коньяк в Сьенфуэгосе, – эта личность казалась вполне реальной, к тому же он получал всего семьдесят пять песо в месяц. Но были и другие, которые, как он опасался, могли не выдержать серьезной проверки; например, Родригес, который значился у него на карточке королем ночных притонов, или Тереса, танцовщица из «Шанхая», зарегистрированная как любовница министра обороны и одновременно директора почт и телеграфа (неудивительно, что ни о Родригесе, ни о Тересе Лондон ничего предосудительного сказать не мог). Пожалуй, лучше ликвидировать Родригеса – ведь каждый, кто хоть немножко знает Гавану, рано или поздно усомнится в его существовании. Но расстаться с Тересой просто душа не позволяла. Она была его единственной шпионкой, его Мата Хари [авантюристка, состоявшая на службе у германской разведки и расстрелянная французскими властями во время первой мировой войны]. Трудно было себе представить, что новый секретарь когда-нибудь попадет в «Шанхай», где каждый вечер в перерывах между выступлениями голых танцовщиц показывают три порнографических фильма.

Рядом с ним села Милли.

– Что это за карточки? – спросила она.

– Клиентура.

– Кто эта вчерашняя девушка?

– Она будет моим секретарем.

– Очень уж ты стал важный.

– Она тебе нравится?

– Еще не знаю. Ты же не дал мне с ней поговорить. Вы были так заняты вашими танцами и флиртом.

– Я с ней не флиртовал.

– Она хочет за тебя выйти замуж?

– Господи, с чего ты взяла!

– А ты хочешь на ней жениться?

– Милли, не говори глупостей. Я только вчера с ней познакомился.

– Мари – одна француженка, она учится у нас в монастыре – говорит, что всякая настоящая любовь это coup de foudre [любовь с первого взгляда (фр.)].

– Так вот о чем вы разговариваете в монастыре!

– Конечно. Надо же думать о будущем? Прошлого-то у нас нет, о чем нам еще разговаривать? А вот у сестры Агнесы есть прошлое.

– У какой сестры Агнесы?

– Я тебе о ней рассказывала. Она такая грустная и красивая. Мари говорит, что в молодости у нее была несчастная coup de foudre.

– Это она сама рассказала Мари?

– Конечно, нет. Но Мари знает. У нее самой было уже две несчастных coup de foudre. Они поразили ее сразу, как гром среди ясного неба.

– Я уже стар, мне такие вещи не угрожают.

– Не зарекайся. Один старик – ему было почти пятьдесят – познакомился с матерью Мари, и с ним случилась coup de foudre. И он был тоже женатый, как ты.

– Моя секретарша замужем, так что все будет в порядке.

– Она на самом деле замужем или соломенная вдова?

– Не знаю. Не спрашивал. А, по-твоему, она красивая?

– Довольно красивая. В своем роде.

Снизу крикнул Лопес:

– Пришла дама. Говорит, что вы ее ждете.

– Скажите, чтобы она поднялась наверх.

– Имей в виду, я останусь, – пригрозила ему Милли.

– Здравствуйте, Беатриса! Вот Милли.

Глаза ее были того же цвета, что и ночью, и волосы тоже; в конце концов, все это не было наваждением; шампанское и пальмы тут были ни при чем. Нет, подумал он, она настоящая.

– Доброе утро. Надеюсь, вы хорошо спали, – произнесла Милли голосом своей дуэньи.

– Нет, мне снились всякие ужасы. – Беатриса перевела взгляд с Уормолда на картотеку, потом на Милли. – А вчера я веселилась от души, – добавила она.

– С сифоном у вас получилось здорово, – великодушно сказала Милли, – мисс...

– Миссис Северн. Но, пожалуйста, зовите меня Беатрисой.

– Вы замужем? – спросила Милли с наигранным любопытством.

– Была замужем.

– Он умер?

– Понятия не имею. Он испарился.

– Да ну!

– С такими людьми, как он, это бывает.

– А какой он был?

– Милли, тебе пора идти. И неприлично задавать такие вопросы миссис Северн... Беатрисе.

– В моем возрасте, – заявила Милли, – нужно учиться на опыте старших.

– Вы совершенно правы. Таких, как он, обычно называют людьми возвышенными, тонкой натурой. Мне он казался очень красивым; у него было лицо, как у птенца, который выглядывает из гнездышка, – знаете, в одном из этих научно-популярных фильмов. Даже вокруг кадыка у него рос пушок – кстати, у него был довольно большой кадык. Беда была в том, что ему уже стукнуло сорок, а он все еще выглядел птенцом. Женщины были от него без ума. Он то и дело ездил на всякие конференции ЮНЕСКО – в Венецию, Вену и тому подобное. У вас есть сейф, мистер Уормолд?

– Нет.

– А потом? – спросила Милли.