Наш человек в Гаване

После долгих поисков они нашли «Шекспира для детей» у кровати Милли. Судя по загнутой странице, она дошла до половины «Двух веронцев».

– Пишите телеграмму, – начал Уормолд. – Пропустите число. ... марта.

– Неужели вы даже не помните сегодняшнего числа?

– Нижеследующее от 59200 дробь пять абзац А начинается 59200 дробь пять дробь четыре уволен за пьянство при исполнении служебных обязанностей опасается высылки в Испанию где его жизнь будет в опасности точка.

– Бедняга Рауль...

– Абзац Б начинается 59200 дробь пять дробь четыре...

– А нельзя ли просто; он?

– Ладно. Он. Он может при создавшихся условиях согласиться пролететь на частном самолете над секретными сооружениями и сфотографировать их за соответствующее вознаграждение и право убежища на Ямайке точка абзац В начинается ему придется вылететь из Сантьяго и сесть в Кингстоне если 59200 обеспечит посадку.

– Наконец-то мы, кажется, взялись за дело, – заметила Беатриса.

– Абзац Г начинается прошу утвердить пятьсот долларов за прокат самолета для 59200 дробь пять дробь четыре точка еще двести долларов для подкупа аэродромного персонала в Гаване точка абзац Д начинается вынужден дать 59200 дробь пять дробь четыре приличное вознаграждение в связи с серьезным риском перехвата самолетами патрулирующими над горами Орьенте точка предлагаю тысячу долларов точка.

– Какая аппетитная, круглая сумма, – сказала Беатриса.

– Конец. Принимайтесь за дело. Что вы копаетесь?

– Хочу найти подходящую фразу. Я не очень люблю «Шекспира для детей», а вы?

– Тысяча семьсот долларов, – мечтательно произнес Уормолд.

– Надо было довести ее до двух тысяч: А.О. любит круглые цифры.

– Боюсь показаться слишком расточительным, – сказал Уормолд.

Тысячи семисот долларов наверняка хватит на то, чтобы Милли могла пробыть год в одной из школ для благородных девиц в Швейцарии.

– У вас такой самодовольный вид, – сказала Беатриса. – А вам не приходит в голову, что вы посылаете человека на верную смерть?

Вот-вот, этого-то как раз я и хочу», – подумал Уормолд.

– Передайте им в консульстве, – сказал он, – что телеграмма должна пойти вне всякой очереди.

– Телеграмма длинная, – сказала Беатриса. – Как вы думаете, такая фраза подойдет: «Он представил королю Полидора и Кадвала и объявил ему, что это два его пропавших сына – Гвидерий и Арвираг». Неправда ли, Шекспир бывает скучноват?

Через неделю он пригласил Беатрису поужинать в ресторане возле порта, где подавались только рыбные блюда. Запрошенную сумму утвердили, урезав ее на двести долларов, так что пристрастие А.О. к круглым цифрам все же сказалось. Уормолд представлял себе, как Рауль едет на аэродром: впереди – опасный полет. Но финал еще неизвестен. Как и в подлинной жизни, всякое может случиться. Герой начнет своевольничать: его схватят еще до того, как он сядет в самолет, задержит полицейская машина... Он исчезнет в застенках капитана Сегуры. В печати об этом не появится ни строчки. Уормолд предупредит Лондон, что прекращает радиосвязь, так как Рауля могут вынудить их выдать. Отправив последнее сообщение, они разберут передатчик и спрячут части; целлулоид будет наготове, чтобы предать все огню... А может быть, Рауль вылетит благополучно и они так никогда и не узнают, что же стряслось с ним над горами Орьенте. Во всей этой истории ясно было одно: Рауль не прилетит на Ямайку и не доставит никаких снимков.

– О чем вы задумались? – спросила Беатриса.

Он еще не притронулся к фаршированному омару.

– Я думал о Рауле.

С просторов Атлантики задул свежий ветер. Замок Морро по ту сторону бухты высился как океанское судно, прибитое к берегу штормом.

– Вы за него беспокоитесь?

– Конечно, беспокоюсь.

Если Рауль вылетит в полночь, он сядет в Сантьяго для заправки как раз перед рассветом; там у него свои ребята: ведь в провинции Орьенте каждый – мятежник в душе. Потом, как только рассветет и можно будет снимать – но еще до появления в воздухе патрульных самолетов, – он полетит в разведку над горами и лесами.

– А у него сейчас нет запоя?

– Обещал, что пить не будет. Впрочем, кто его знает.

– Бедняга Рауль.

– Бедняга Рауль.

– Жизнь его не баловала. Вам следовало познакомить его с Тересой.

Он кинул на нее испытующий взгляд, но, судя по всему, она была занята омаром.

– Хороша конспирация!

– А ну ее к черту, вашу конспирацию!

После ужина они пошли домой по Авенида де Масео, держась подальше от моря. В эту дождливую, ветреную ночь здесь было мало прохожих и еще меньше автомобилей. Валы набегали и разбивались о дамбу. Брызги перелетали через широкую дорогу, где днем в четыре ряда шли машины, и падали дождем у подножия изрытых солью и ветром колонн. Тучи неслись с востока; Уормолд подумал, что и его, как эти камни Гаваны, разъедает ветер времени. Пятнадцать лет – немалый срок.

– Может быть, один из огоньков вон там, наверху, – это он, – произнес Уормолд. – Как ему, должно быть, одиноко.

– Ну, это литература, – сказала она.

Он остановился как вкопанный под одной из колонн и бросил на нее тревожный взгляд.

– Что вы сказали?