Наш общий друг. Часть 2

— Придержите языкъ! — закричалъ мистеръ Боффинъ. — Вы не должны допускать лишнихъ тратъ ни въ какомъ случа — вотъ что!.. Я не хотлъ быть грубымъ, но вы сами вызываете меня на это. И потомъ, вдь я хозяинъ. Я не имлъ намренія васъ оскорбить. Прошу извиненія. Можете говорить, но не противорчьте. Читали ли вы когда-нибудь «Жизнь мистера Эльвза?» — заключилъ мистеръ Боффинъ, добравшись наконецъ до своего конька.

— Это одинъ изъ знаменитыхъ скупцовъ?

— Да, люди зовутъ его скрягой. У нихъ вдь всегда найдется обидное прозвнще для ближняго. Читали вы о немъ?

— Да, кажется, читалъ.

— Онъ никогда не признавался, что богагь, а между тмъ онъ могъ бы два раза купить меня цликомъ… А про Даніэля Дансера слыхали?

— Про другого скупца? Какъ же, слыхалъ.

— О, этотъ былъ настоящій! И у него была сестра еще почище его. Они тоже никогда не называли себя богачами. А если бъ называли, то вроятно, никогда бы не были богаты.

— Они жили и умерли очень печально? Кажется, такъ?

— Ну нтъ, насколько мн извстно, — сухо возразилъ мистеръ Боффинъ.

— Такъ, стало быть, это не т скупцы, про которыхъ я думалъ. Т презрнные негодяи…

— Не бранитесь, Роксмитъ, — остановилъ его мистеръ Боффинъ.

— Т примрные братъ и сестра дошли до послдней степени человческаго униженія. Такъ они жили и умерли.

— Они были довольны, и, полагаю, не получили бы такого удовольствія, если бъ проживали вс деньги, — сказалъ мистеръ Боффинъ. — Во всякомъ случа, я не намренъ бросать на втеръ свои. Сократите расходы. Все дло въ томъ, что вы мало бываете въ этомъ дом, Роксмитъ. Надзоръ необходимъ во всхъ мелочахъ, и если не будетъ такого надзора, кто-нибудь изъ насъ умретъ въ рабочемъ дом.

— Какъ разсчитывали умереть, помнится, и т люди, на которыхъ вы ссылались, сэръ, — замтилъ секретарь спокойно.

— Да, и это длаетъ имъ честь, — отвтилъ мистеръ Боффинъ. — Они не боялись людского суда… Но довольно о нихъ. Предупредили вы вашихъ хозяевъ, что оставляете квартиру?

— Предупредилъ, сэръ, какъ было вами приказано.

— Такъ я вамъ вотъ что скажу, — продолжалъ мистеръ Боффинъ: — заплатите за три мсяца впередъ, — это въ конц концовъ обойдется дешевле, — и сейчасъ же перезжайте сюда, чтобы всегда быть здсь, и днемъ, и ночью, и каждый часъ заботиться о сокращеніи расходовъ. Что тамъ придется заплатить за три мсяца, поставьте мн въ счетъ, а мы ужъ постараемся выручить эти деньги на чемъ-нибудь другомъ. У васъ есть, говорятъ, приличная мебель?

— Да, у меня была своя мебель въ квартир.

— Ну такъ намъ не понадобится ничего для васъ покупать. Въ случа же, если бы вы нашли сообразнымъ съ вашей частной зависимостью, проговорилъ мистеръ Боффинъ, бросивъ на секретаря какой-то особенно непріятный, пытливо-хитрый взглядъ, — сообразнымъ съ вашей независимостью передать мн со временемъ эту мебель въ вид возмщенія за взносъ платы за вашу квартиру, то на этотъ счетъ будьте покойны, будьте покойны: я этого не требую, но и не буду препятствовать, если вы найдете, что вамъ слдуетъ такъ поступить. Теперь относительно вашего помщенія: вы можете взять любую изъ пустыхъ комнатъ наверху.

— Мн всякая пустая комната годится, — сказалъ секретарь.

— Берите, берите любую. Это будетъ все равно, что восемь или десять шиллинговъ прибавки въ недлю къ вашему жалованью. За комнату я съ васъ не буду вычитывать. Надюсь, что вы меня вполн вознаградите сокращеніемъ расходовъ… А теперь, если вы зажжете у себя въ контор огонь, я приду и продиктую вамъ два-три письмеца.

На ясномъ, добромъ лиц мистриссъ Боффинъ была написана такая сердечная мука, покуда тянулся этотъ діалогь, что у Беллы не хватило духу взглянуть на это лицо, когда он остались одн. Длая видъ, что она поглощена своимъ вышиваньемъ, молодая двушка сидла, не подымая глазъ и усердно работая иглой, пока на ея проворную ручку не легла тихонько рука мистрисъ Боффинъ. Уступая этому движенію, она перестала вышивать. Вдругъ она почувствовала, что бдная женщина поднесла ея руку къ губамъ и что на нее скатились дв слезинки.

— О мой милый, мой милый мужъ! — проговорила мистрисъ Боффинъ со стономъ. — Какъ тяжело мн все это видть и слышать! Но врьте мн, Белла, дорогая моя, врьте, что, несмотря ни на что, нтъ человка лучше его.

Онъ воротился въ ту минуту, когда Белла взяла руку мистрисъ Боффинъ въ об свои.

— Э? Что такое? — спросилъ онъ недоврчиво, заглядывая въ дверь. — Что она тутъ вамъ говоритъ?

— Она только хвалить васъ, сэръ, — отвтила Белла.

— Хвалитъ? Вы въ этомъ уврены? А не бранитъ ли за то, что я стою на страж противъ шайки грабителей, которые рады высосать по капельк меня всего? Не бранить ли и за то, что я былъ сейчасъ немножко рзокъ?

Онъ подошелъ къ нимъ. Жена скрестила руки у него на плеч и, покачавъ головой, опустила ее на эти руки.

— Ну полно, полно! — успокаивалъ ее мистеръ Боффинъ не безъ доброты. — Не огорчайся такъ, моя старушка.

— Не могу, не могу я видть тебя такимъ!