Наш общий друг. Часть 2

Вскор оказалось совершенно излишнимъ указывать Белл, чего ей искать: между нею и мистеромъ Боффиномъ установилось какъ бы безмолвное соглашеніе, по которому она должна была искать по всмъ витринамъ жизнеописаній скупцовъ. Утро за утромъ бродили они вмст по городу въ этихъ оригинальныхъ поискахъ. Литература о скупцахъ небогата, и потому пропорція ихъ удачъ къ неудачамъ не превышала, вроятно, ста къ одному, но мистеръ Боффинъ не унывалъ и былъ все такъ же жаденъ до скрягъ, какъ и вначал. Замчательно то, что Белла никогда не видала этихъ книгъ въ дом Боффиновъ и ни разу не слыхала отъ мистера Боффина ни одного намека на ихъ содержаніе. Онъ видимо припрятывалъ своихъ скупыхъ, какъ сами они припрятывали свои деньги. Какъ дрожали они надъ своими денежками, таили и старались ихъ скрыть отъ всхъ глазъ, такъ дрожалъ и онъ надъ своими книжками и таилъ ихъ содержаніе про себя. Но было очень замтно (и Белла это очень хорошо замчала), что, пріобртая эту печальную литературу со рвеніемъ, достойнымъ Донъ-Кихота, когда тотъ занимался пріобртеніемъ рыцарскихъ романовъ, мистеръ Боффинъ расходовалъ свои деньги все боле и боле бережливой рукой. И зачастую, когда онъ выходилъ изъ книжной лавки съ жизнеописаніемъ какого-нибудь несчастнаго изъ облюбованныхъ имъ нравственныхъ уродовъ, Белла была почти готова отскочить при вид сухой и лукавой усмшки, съ какою онъ снова бралъ ея руку и пускался иноходью въ обратный путь. Мистрисъ Боффинъ, повидимому, ничего не знала объ его новой страстишк: онъ говорилъ о ней только на утреннихъ прогулкахъ, когда они съ Беллой бывали одни. Белла же съ своей стороны, отчасти изъ деликатности, не желая измнить оказанному ей доврію, отчасти потому, что не могла забыть встревоженнаго лица мистрисъ Боффинъ въ одинъ изъ минувшихъ вечеровъ, тоже хранила молчаніе.

Покуда совершались вс эти перемны, мистрисъ Ламль сдлала открытіе, что она очарована Беллой. Супруги Ламль, представленные Боффинамъ своими дорогими Венирингами, навшали ихъ уже довольно давно въ торжественныхъ случаяхъ, но мистрисъ Ламль сдлала свое открытіе только за послднее время, и совершенно внезапно. «Поразительная вещь», говорила она мистрисъ Боффинъ, «она, Софронія, всегда была до глупости чувствительна къ дйствію красоты, но тутъ не одно это, нтъ!» «Она, правда, никогда не могла устоять передъ врожденной граціей движеній, но и тутъ опять-таки не это одно: тутъ больше, чмъ все это вмст», и у нея «нтъ словъ», чтобы выразить, до чего она очарована «этой прелестной двушкой».

Когда мистрисъ Боффинъ, гордившаяся тмъ, что Беллу находили прекрасной, и всегда спшившая доставить ей удовольствіе, передала «прелестной двушк» эти слова, послдняя естественно признала въ мистрисъ Ламль женшину умную и со вкусомъ. Отвчая на чувства этой дамы удвоенной привтливостью, она дала ей возможность сойтись съ нею ближе. Очарованіе сдлалось взаимнымъ, хотя всегда отличалось большею сдержанностью со стороны миссъ Беллы, чмъ со стороны восторженной Софроніи. Но такъ или иначе, а онъ бывали вмст такъ много, что одно время мистрисъ Ламль чаще появлялась въ карет Боффиновъ, чмъ сама мистрисъ Боффинъ, — преимущество, которому эта лобрая душа ничуть не завидовала, смиренно говоря: «Мистрисъ Ламль моложе меня, и потомъ она, спаси ее Богъ, такая свтская дама».

Однако между Беллой Вильферъ и Джорджіаной Подснапъ была та разница (въ числ многихъ другихъ), что Белла была вн опасности подпасть подъ чары Альфреда. Она не довряла ему и питала къ нему отвращеніе. Можно даже прибавить, что она не довряла и его супруг (до того былъ вренъ у нея глазъ), хотя по свойственному ей тщеславію, легкомыслію и упрямству, она загнала это довріе въ самый дальній уголокъ своей души и тамъ придавила его.

Мистрисъ Ламль съ самымъ дружескимъ участіемъ подыскивала Белл хорошую партію. Мистрисъ Ламль мило шутила на ту тему, что она непремнно должна показать Белл, какого калибра богатые люди имются въ запас у нихъ съ Альфредомъ, всегда готовые пасть къ ногамъ «прелестнйшей двушки», какъ одинъ человкъ. И вотъ, устроивъ заране подходящій случай, мистрисъ Ламль собрала у себя самыхъ лучшихъ изъ тхъ непосдливыхъ, хвастливыхъ и нестерпимо распущенныхъ джентльменовъ, что вчно шатаются то въ Сити, то изъ Сити по биржевымъ дламъ или по дламъ греческихъ, испанскихъ, индійскихъ и мексиканскихъ облигацій, премій, дисконта и альпари. Вс эти господа наипріятнйшимъ образомъ, каждый на свой ладъ старались доказать свою преданность Белл такъ, какъ будто она была нчто среднее между хорошенькой двушкой, кровной лошадью, патентованнымъ кабріолетомъ и дорогимъ чубукомъ, но вс безуспшно, несмотря на то, что даже привлекательныя качества мистера Фледжби были при этомъ брошены на всы.

— Боюсь, душечка Белла, — сказала мистрисъ Ламль однажды, когда он куда-то хали вдвоемъ, — боюсь, что молодымъ людямъ трудно разсчитывать понравиться вамъ.

— Да мн вдь это и не нужно, мой другъ, — отвтила Белла, равнодушно взглянувъ на нее.