Наш общий друг. Часть 3

— Этотъ законникъ совсѣмъ загоняетъ меня, — весело шепнула мистрисъ Ламль, нагибаясь къ мистрисъ Боффинъ. — Боюсь, что мнѣ придется сознаться въ своемъ пораженіи, потому что онъ говоритъ сущую правду.

Вокругъ носа мистера Ламля начали проступать бѣлыя пятна, когда онъ увидѣлъ, что въ отвѣтъ на эти слова мистрисъ Боффинъ, съ сконфуженной улыбкой (если можно было назвать это улыбкой), только на секунду подняла глаза отъ чайника и сейчасъ же снова опустила ихъ.

— Ты, стало быть, признаешь себя виновной, Софронія? — спросилъ онъ шутливо.

— Право, мнѣ, кажется одно: прибѣгнуть къ защитѣ суда, — отвѣчала мистрисъ Ламль все еще весело. — Обязана я отвѣчать на этотъ вопросъ, милордъ?

Это относилось къ мистеру Боффину.

— Можете не отвѣчать, если не желаете, сударыня, — былъ спокойный отвѣтъ. — Это совершенно не важно.

Онъ не былъ грубъ, но что-то очень серьезенъ, и въ словахъ его чувствовалось сдержанное неудовольствіе, какъ будто ему не нравился тонъ разговора.

Мистрисъ Ламль снова приподняла брови, требуя инструкцій у супруга. И онъ отвѣтилъ ей легкимъ кивкомъ, говорившимъ: «Попробуйте еще».

— Чтобы снять съ себя всякое подозрѣніе въ самохвальствѣ, я должна разсказать вамъ, моя дорогая, какъ было дѣло, — снова заговорила мистрисъ Ламль игривымъ тономъ, обращаясь къ мистрисъ Боффинъ.

— Нѣтъ, ужъ пожалуйста не разсказывайте, — вмѣшался мистеръ Боффинъ.

Мистрисъ Ламль, смѣясь, повернулась къ нему:

— Судъ запрещаетъ?

— Да, сударыня, судъ запрещаетъ (если я — судъ). И запрещаетъ по двумъ причинамъ. Во-первыхъ, потому, что считаетъ нечестнымъ позволить вамъ продолжать, а во-вторыхъ — потому, что это будетъ непріятно моей милой старушкѣ.

Тонъ мистрисъ Ламль замѣтно измѣнился и, хотя не переставъ еще окончательно быть заискивающимъ, уже имѣлъ въ себѣ что-то вызывающее, напоминавшее ея повеленіе у мистера Твемло, когда она сказала:

— Почему же судъ считаетъ нечестнымъ позволить мнѣ продолжать?

— Потому, — отвѣчалъ мистеръ Боффинъ, успокоительно кивая головой, какъ будто говорилъ: «Мы постараемся судить не слишкомъ строго», — потому, что все это были бы пустыя слова. И кромѣ того, моей старушкѣ не по себѣ, значитъ, на это есть причина. Я вижу, что ей не по себѣ, и знаю причину… Вы кончили завтракать, сударыня?

Мистрисъ Ламль, рѣшительно переходя въ вызывающій тонъ, отодвинула свою тарелку, взглянула на мужа и засмѣялась, но уже далеко не весело.

— А вы, сэръ, позавтракали? — спросилъ мистеръ Боффинъ Ламля.

— Благодарю, — отвѣчалъ тотъ, показывая всѣ свои зубы. — Если мистрисъ Боффинъ позволитъ, я выпью еще чашку чаю.

Онъ пролилъ немного чаю на свою крахмальную грудь, которая должна была произвести такъ много и произвела такъ мало эффекта, но, говоря вообще, выпилъ его не безъ достоинства, хотя то выступавшія, то пропадавшія вокругъ его носа бѣлыя пятна были теперь такой величины, точно кожу въ этихъ мѣстахъ нажимали чайной ложкой.

— Очень вамъ благодаренъ, сударыня, — сказалъ онъ и прибавилъ, обращаясь къ мистеру Боффину: — Я кончилъ свой чай.

— Теперь позвольте васъ спросить, — мягко заговорилъ мистеръ Боффинъ, доставая бумажникъ, — кто изъ васъ двоихъ кассиръ?

Развалившись на стулѣ и засунувъ большой палецъ лѣвой руки за пройму жилета, мистеръ Ламль сдѣлалъ правой рукой плавное движеніе въ сторону своей супруги и сказалъ:

— Софронія, дорогая моя, пусть это будетъ твое вѣдомство.

— Я предпочелъ бы, сударыня, — вставилъ мистеръ Боффинъ, — чтобъ это было вѣдомство вашего мужа, потому что… впрочемъ, не стоитъ говорить — почему. Я предпочелъ бы имѣть дѣло съ нимъ… Но все равно: то, что я имѣю сказать, я постараюсь сказать по возможности безобидно. Душевно буду радъ, если сумѣю сказать и совсѣмъ безобидно… Вы оба оказали мнѣ услугу, большую услугу (моя старушка знаетъ, въ чемъ дѣло), и вотъ, въ этотъ конвертъ я вложилъ для васъ стофунтовый банковый билетъ. Услуга, я нахожу, вполнѣ стоитъ ста фунтовъ, и я съ удовольствіемъ ихъ плачу. Угодно вамъ будетъ принять эти деньги вмѣстѣ съ моей благодарностью?

Высокомѣрнымъ жестомъ, не глядя на него, мистрисъ Ламль протянула лѣвую руку, и мистеръ Боффинъ вложилъ въ нее свой пакетъ. И когда она спрятала его къ себѣ за корсажъ, мистеръ Ламль, казалось, почувствовалъ облегченіе и сталь свободнѣе дышать, какъ будто онъ былъ не вполнѣ увѣренъ, что эти сто фунтовъ останутся за нимъ, пока не увидѣлъ, что пакетъ благополучно перешелъ изъ рукъ мистера Боффина въ руки его милой Софроніи.

— Я полагаю, сэръ, — заговорилъ мистеръ Боффинъ, обращаясь къ нему, — нѣтъ ничего невозможнаго въ томъ, что у васъ мелькала — такъ, въ общихъ чертахъ, мелькала мысль, что со временемъ вы могли бы замѣстить Роксмита?

— Возможно, что и мелькала, — согласился неотразимый Альфредъ, сіяя улыбкой и показывая во всемъ блескѣ свой носъ.