Наша борьба

И не стоило Геннадию Андреевичу распахивать душу, когда в нее, как он пишет, “проникали с помощью самой надежной отмычки - всесветно знаменитой цитатой о том, что высшая общественная гармония не стоит слезинки хотя бы одного замученного ради нее ребенка”. Цитата передернута “медвежатниками от демократии”. В подлиннике Достоевского - все гораздо сложнее. Иван Карамазов не желает, отказывается от “высшей гармонии”, при которой “мать обнимется с мучителем, растерзавшим сына ее”. Иван Карамазов рассказал Алеше также историю. в которой образованные, интеллигентные родители-деспоты истязают розгами и побоями свою пятилетнею дочь, да еще на ночь запирают ее в отхожее место, мажут ей лицо калом, мать заставляет девочку есть этот кал, - и все за то, что девочка “не просилась ночью”. История эта дошла до суда и суд присяжных оправдал родителей. Иван подчеркивает: “Я взял одних деток, для того чтобы вышло очевиднее. Об остальных слезах человеческих, которыми пропитана вся земля от коры до центра, - я уж ни слова не говорю, я тему сузил”. Накал мысли в этом месте романа обожжет даже равнодушное каменное сердце. И нет ничего предосудительного в том, если Достоевский мучается вместе со своим героем, если устами Ивана Карамазова говорит сам писатель: “Пока еще время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре своей неискупленными слезками своими к “боженьке”! Не стоит потому, что слезки его остались неискупленными. Они должны быть искуплены, иначе не может быть и гармонии. Но чем же ты искупишь их? Разве это возможно? Неужто тем, что они будут отомщены? Но зачем мне их отмщение, зачем мне ад для мучителей, что тут ад может поправить, когда те уже замучены? И какая же гармония, если ад: я простить хочу и обнять хочу, я не хочу, чтобы страдали больше. И если страдания детей пошли на пополнение той суммы страданий, которая необходима была для покупки истины, то я утверждаю заранее, что вся истина не стоит такой цены. Не хочу я наконец, чтобы мать обнималась с мучителем растерзавшим ее сына псами! Не смеет она прощать ему! Если хочет, пусть простит за себя, пусть простит мучителю материнское безмерное страдание свое; но страдания своего растерзанного ребенка она не имеет права простить, не смеет простить мучителя, хотя бы сам ребенок простил их ему!”

Жуткую вселенскую несправедливость, из- за которой Достоевский и его герои терзают свои сердца и души, в современном прочтении можно выразить вопросом: почему жалкая кучка мучителей помыкает сегодня всем миром, и почему миллионы людей не восстанут против своих мучителей? “Великий инквизитор” Достоевского объясняет это послушание, это раболепие миллионов слуг перед немногими “избранными” господами - великой Тайной. Сам писатель, надеется, что через веру в Христа слуги и господа рано или поздно побратаются: “Неужели так недоступно уму, что сие великое и простодушное единение могло бы в свой срок и повсеместно произойти меж наших русских людей? Верую, что произойдет, и сроки близки”. Здесь идеалист Достоевский уподобляется Зюганову и желает примирить непримиримое: класс угнетателей и класс угнетенных. Но вера писателя в чудо слаба. Материалист Достоевский прекрасно видит, что именно разделяет людей: “Никогда люди никакою наукой и никакою выгодой не сумеют безобидно разделиться в собственности своей и в правах своих. Все будет для каждого мало, и все будут роптать, завидовать и истреблять друг друга”. Разве не понятно теперь, что Достоевский, несмотря на занудное богоискательство, вплотную подошел к основной идее коммунизма по Марксу: уничтожьте частную собственность на землю, на ее недра, на заводы и фабрики, - и путь к братству будет открыт. Отсюда – рукой подать до Ленина и разгадки “Тайны”, по которой жалкая кучка мучителей правит миром и истязает народы земли. Как только собственность переходит в руки всего общества, все его члены закономерно захотят участвовать в управлении этой собственностью и самим обществом, И никакой такой особой “тайны избранных”, единственно умеющих управлять обществом и людьми нет. Каждый грамотный и, главное, честный человек сможет управлять государством в тысячу раз лучше, чем управляет ими банда, жаждущая (говоря словами Алеши Карамазова) “власти, земных грязных благ, порабощения”... Лишим банду собственности, тогда и кухарку можно научить управлять государством. И только в том случае, когда кухарка будет участвовать в управлении государством наравне с физиком, хирургом, учителем, - исчезнет деление на слуг и господ, только тогда и придет “высшая гармония”, только тогда и наступит братство и единение “меж наших русских людей” и не только русских. На том стояла и стоять будет “Трудовая Россия”.

ХОДИЛИ МЫ ПОХОДАМИ