Наше худшее Рождество

— Полагаю, что так. Она никогда об этом не говорила. — Саманта покосилась на племянницу. — Возможно, опасалась, что мы не сумеем ее понять. Мама всегда учила нас, что главное — финансовая независимость. В этом она была непреклонна. Ее буквально преследовала навязчивая идея, чтобы мы получили профессии, дающие шанс на высокооплачиваемую работу и «безопасную» жизнь. Медицина, юриспруденция, бизнес.

Чем сильнее мать давила на Эллу, тем больше она убеждалась, что это не ее путь.

— Можешь представить меня юристом? — спросила она, радуясь, что на лице мужа появилась улыбка.

— Нет, не могу. Это совсем не твое.

Муж знал ее лучше собственной матери.

— Кроме того, стань ты юристом, мир потерял бы отличного учителя, лучшего из всех, что я знаю. — Он протянул ей руки. — Иди ко мне.

Элла посмотрела на него с тревогой:

— Ты не злишься?

— Мне немного неприятно, что ты скрыла правду.

— О, Майкл! — Она бросилась в объятия мужа, прижалась к нему, и ей сразу стало тепло, легко и спокойно. — Я боялась, что ты не поймешь.

— Я должен знать о тебе все, потому что люблю тебя.

Неужели можно любить потное от натуги, жалкое и растерянное существо, каким она становилась рядом с матерью? Элла зажмурилась и отбросила подальше неприятную мысль. Несмотря на страхи и волнения, она чувствовала себя счастливой. В ее жизни есть все, что по-настоящему важно: Таб, Майкл и, конечно, сестра. Родная сестра.

Услышав ритмичное постукивание ногой по полу, Элла обернулась. На несколько мгновений она забыла о Сэм.

— Рада, что вам удалось так быстро разрешить свои проблемы, — произнесла та, стягивая шарф, — но нельзя забывать, что нам предстоит провести Рождество в Шотландии с нашей матерью. — Она принялась расстегивать пальто. — Даже не знаю, что пугает больше, Шотландия или мама.

Майкл отступил назад и проводил глазами пробежавших мимо детей, а следом их отца, безуспешно пытавшегося справиться с сорванцами.

— Потому что ваша мама не считает Рождество праздником? Похоже, она воспитывала вас в строгости и, вероятно, сама воспринимает только жесткие заявления.

Элла вздрогнула и освободилась из объятий мужа.

— Давай откровенно. Спорить с нашей мамой — это кровавый спорт, а я его не люблю. Предпочитаю выбросить паука за окно. У меня нет сил и желания с ней препираться.

— Никто не заставляет тебя спорить, просто твердо стой на своем. — Майкл обнял жену за плечи и прижал к груди. — И помни, ты не одна, я всегда буду рядом.

Саманта усмехнулась и закатила глаза:

— Ну вот, теперь я знаю, что купить тебе на Рождество — сияющие доспехи рыцаря.

— Дайте ей понять, что она может провести с нами праздник, только если будет соблюдать наши правила.

Саманта вскинула бровь:

— В тебе проснулся юрист. Предлагаешь подписать договор? «Даю слово не хмуриться и не критиковать ничто и никого, как только зажгутся рождественские огни».

— Она ни за что не справится, — замотала головой Элла. — Даже если заставишь ее подписать несколько договоров. Рождество встречают со светлым, добрым чувством, а у нее в душе его просто нет.

— Ты кое-что забыла. — Майкл повернулся к Таб, которая внимательно изучала домик изнутри, видимо продумывая, где сделать библиотеку. — Теперь у нее есть внучка.

— Не думаю, что это заставит маму смягчиться. Она не считает маленьких детей очаровательными и милыми. Мама никогда не устраивала праздник в Рождество, мы делали это сами в моей комнате. Помнишь елку из веток?

— Конечно, — Саманта улыбнулась, кажется, впервые с той поры, как они вышли утром из отеля.

— Мама не позволила бы поставить целую елку, — объясняла Элла, — поэтому Сэм пробралась на соседский двор и принесла выброшенные ими ветки. Их дерево оказалось великовато, пришлось его обрезать. Мы скрепили ветки проволокой, а потом украсили — получилась маленькая елочка. Лучшая в мире елочка.

Майкл смотрел на нее как завороженный.

— Ты никогда мне не рассказывала. И чем вы ее украсили?

Сестры хитро переглянулись.

— Мамиными серьгами, — ответила Элла. — Решили позаимствовать на время.

— Серьгами? Креативно.

— Очень. Но нашей маме никогда не удастся проникнуться духом Рождества, даже если она очень постарается.

— Мы ее научим, — выкрикнула неожиданно появившаяся рядом Таб. — Ты всегда говорила, что можно всему научиться, если захотеть. Мы научим ее праздновать Рождество. Я читала в книжке о бабушках. Это весело, когда есть бабушка.

— Таб…

— У меня ведь раньше не было бабушки. Мне она нравится. Будет здорово встретить Рождество с бабушкой. — Таб развернулась и направилась обратно к домику, оставив устыдившуюся своего поведения Эллу растерянно смотреть ей вслед.

— Интересно, что она слышала? Вспомните, мы говорили то, что ей не следует знать? Все время забываю, что у нее ушки как у зайчика. Теперь мне стыдно, что я лишила ребенка бабушки.

— Не бабушки, а страданий и переживаний. И к счастью, Таб до сих пор верит в Санту, — успокоила ее Саманта. — Однажды она скажет за это спасибо.

Не стоило винить сестру за эти слова. Она переживала, впрочем, как и сама Элла, хотя в глубине души уже начали зарождаться некоторые сомнения.