Наше худшее Рождество

Саманта переступила с ноги на ногу, внезапно ей стало стыдно за собственные мысли. Это праздник для Таб. Она сама беспокоилась, что чаепитие у бабушки расстроит малышку, поэтому должна радоваться неожиданному стремлению матери всех порадовать. Надо оставить прошлое в прошлом, сейчас важно лишь то, что мать приложила такие огромные усилия.

Таб сползла с дивана, не выпуская оленя — почти с нее ростом — из объятий, и посеменила к Гейл.

— Спасибо, бабушка. — Она высвободила одну руку и обхватила ногу Гейл.

Та несколько мгновений стояла неподвижно, затем неуверенно погладила малышку по голове.

Саманта заметила слезы в глазах Эллы, и сердце сжалось. Да, мать всех удивила, но она не советовала бы ей доверять. И сама не доверяла.

После приступов нежности случаются моменты гнева — их мать всегда была такой, они с сестрой отлично это помнят.

— У меня есть кое-что для тебя в кухне, — Гейл обратилась к Таб. — Хочешь посмотреть?

— Да. Но и Рудольф пойдет. — Таб последовала за бабушкой в кухню, а трое взрослых остались стоять в центре комнаты, удивленно переглядываясь.

— Ничего не понимаю, — Элла тряхнула головой. — Только посмотрите на это… — Она окинула взглядом гостиную.

— Я вижу.

— Ты могла себе представить, что она на такое способна?

— Нет, конечно, с какой стати?

Их мать никогда в жизни не делала ничего подобного.

— Я была уверена, что она не представляет, как наряжать елку.

— М-м-м… И олень… Вы когда-нибудь видели более несерьезный, бесполезный, экстравагантный…

— И великолепный подарок, — добавила Элла. — Восхитительный. И нет, я не видела. — Она повернулась к Майклу. — Это не наша мать. Она всегда дарила нам полезные подарки, которые способствовали развитию нужных для жизни навыков.

— Что ж, значит, она несколько изменилась, — Майкл, как всегда, старался быть тактичным.

— Но почему? — Элла не сводила взгляд с мужа. — Почему сейчас?

— Потому что хочет провести с нами Рождество. — Саманта наклонилась, чтобы рассмотреть ближайшую к ней гирлянду, и заметила крошечный ценник. — И она понимает, что действовать надо через внучку. Потому так и расстаралась. — Разумеется, мать сделала все это для Таб.

Майкл задумчиво кивал.

— Даже если так, разве это важно?

Саманта оторвала ценник и смяла пальцами.

— Возможно, нет. Но она, определенно, не сможет продолжать в таком духе. Что тогда будет? — Сердце сжалось при мысли о том, как будет разочарована Таб. Саманта всей душой любила племянницу и не могла позволить кому-то ее обидеть. — Я посмотрю, как там Таб.

Саманта быстро прошла в кухню и увидела малышку, держащую в руках человечка из пряничного теста в глазури.

— Тетя Сэм, это тебе… — Таб толкнула пальчиком фигурку, та скользнула по столу, оставляя за собой капельки глазури. — Попробуй.

Саманта послушно откусила кусочек.

— Очень вкусно. — Действительно восхитительно. — Где ты их купила, мама? — Надо будет прихватить с собой коробку в офис, сотрудники будут в восторге.

— Нигде. Сама испекла.

Саманта вовремя подхватила выпавший изо рта кусочек.

— Сама? Сама вот это испекла?

— Да. Я, конечно, немного утратила навыки, но, по-моему, получилось вкусно.

Утратила навыки? Формулировка предполагала, что раньше мама готовила часто. Саманта попыталась вспомнить, когда та пекла что-то вместе с ними или хотя бы для них, но не смогла.

У Таб вышло положить в рот только половину, остальное осталось на столе, а что-то упало на пол. Зная патологическую страсть матери к чистоте, Саманта ждала, когда та взорвется или возьмет тряпку и начнет убирать крошки. Но нет, ничего подобного не произошло.

Саманта взяла нож и соскребла самую большую лужицу глазури.

Таб подхватила кусочки шоколада и сделала глаз пряничному человечку.

— Мы с мамочкой тоже печем, — сообщила она. — И ты пекла со своей мамочкой?

Пауза показалась невероятно долгой.

— Да, — наконец произнесла Гейл, — да, пекла.

Нож выпал из рук Саманты и приземлился на пол.

— А что тебе нравилось печь больше всего? — не унималась Таб и приделала человечку третий глаз. — Я люблю делать кексики.

— А я делала пряничных человечков, таких как эти.

Со своей мамой. Бабушкой Саманты.

Наверное, если бы мать принялась голой танцевать прямо в кухне, дочь была бы меньше удивлена.

О родителях матери ей было известно только то, что те умерли, когда она училась на первом курсе колледжа. Однажды она нашла фотографию Гейл с матерью и отцом, но все вопросы были мгновенно пресечены, а фотография исчезла.

Таб с усердием продолжала начатое.

— Я хочу испечь их с тобой, а не просто украшать глазурью.

— Это легко можно устроить. Ты очень красиво все сделала, молодец. Хотя у этого парня три глаза.

— Я хотела, чтобы он лучше видел.

— Интересная мысль. — Гейл добавила глазури в том месте, где она стекла на стол. — Может, добавим цвета?

— Я хочу сделать ему красную шапочку.

— Тогда давай делать. Саманта, — Гейл подняла глаза на дочь, — красный пищевой краситель в шкафу. На верхней полке. Ты нам не поможешь? Саманта?

Та подчинилась, двигаясь словно робот, достала бутылочку и протянула матери.