Наследие Артанов

Очень скоро ко мне присоединился Геннер.

– А ты почему не остался? – Спросил я, весьма удивленный.

– Нечего мне там делать. Они Всепрощенные, я Прощенный. Вот пускай сами и решают. Им виднее.

– Ну, как знаешь. – Рассеянно глядя по сторонам, я мысленно прокручивал калейдоскоп последних произошедших со мной событий, силясь понять: правильно ли я сделал, предложив Рину и поддерживающим его советникам такой простой выход из казалось бы столь безвыходной ситуации. И что сделает со мной Корятин, увидев меня в роли парламентера от своих заклятых врагов? Нрав-то у местного владыки весьма крут – в этом я уже успел убедиться. Впрочем, и идиотизмом он не страдает. Корятин не дурак, далеко не дурак, и выгоду свою знает четко. А ведь я ему нужен. Очень нужен. А значит… Эх, только бы он сам портал не умудрился открыть! А что будет если он все-таки его откроет? Правильно, хана мне будет. В этом печальном случае необходимость во мне как в специалисте резко отпадает, и нож гильотины в списке наказания за непредумышленный побег станет далеко не худшим вариантом. Ладно уж, выхода-то другого все равно нет.

Полог палатки внезапно отошел в сторону, выпуская на свет седовласого старца с бакенбардами столь неимоверной длины, что они обрамляли едва ли не все его лицо, оставляя свободной от растительности лишь малую часть квадратного подбородка.

– Обсуждение уже закончено, вы можете войти.

– Геннер, идешь?

– Нет уж, спасибо, я тут постою. Толку нет мне эти разговоры бесполезные выслушивать. Вы главное про баньку хозяевам напомните, будьте уж столь любезны. А то, не дай бог, забудут еще, а без баньки, сами понимаете, в нашей походной жизни ну никак обойтись нельзя. Да и телу приятно, не говоря уже о душе. Ну так как, сделаете?

* * *

Был бы жив хитроумный затейник Данте Алигьери, создатель «Божественной Комедии», и по сей день, и случись ему вдруг каким-то непостижимым образом оказаться здесь, неподалеку от полотнища древней дороги, ведущей к последнему убежищу Усопших – городу Прикополю, то он всенепременно и сам бы поверил в существование демонов, чертей, ну и, конечно же, самого Люцифера, бессменного владыки Ада. А возможно бы даже и круг новый в своем произведении добавил – Десятый, специально для выживших жителей Болтанки, ибо подавляющее большинство из них вид имело настолько устрашающий, что легко по этому параметру могло заткнуть за пояс всех без исключения демонов. Ну и перепугать их всех, естественно, насмерть, тем самым внеся немалую неразбериху в нормальное функционирование такого благопристойного заведения как Ад.

Но, к сожалению, Данте Алигьери был давно мертв, и по этой причине не мог наслаждаться видом воинства, которое сейчас змеей двигалось по растрескавшемуся покрытию дороги, поднимая за собой громадные облака пыли. Впереди и в середине колонны шли Непрощенные. Это был костяк, основные ударные силы армии Перерожденных. Медлительные, в большинстве своем неизлечимо больные, все в язвах, болячках, с сочащимися гноем глазами. Тела многих из них мутации видоизменили настолько, что и на людей они походили весьма слабо – угловатые силуэты с зачастую нечетным количеством конечностей наиболее всего были похожи на персонажей из сна какого-то законченного шизофреника, но уж никак не на реально существующих личностей, которые вполне могли самостоятельно мыслить и у которых были даже имена. Армия живых мертвецов – вот, пожалуй, самое подходящее сравнение для тех, кто увлекается низкопробными фантастическими фильмами ужасов. Хотя нет. Для Непрощенных не существует никаких аллегорий. Это Непрощенные. Они одни такие. Других таких во Вселенной просто нет.

Ближе к арьергарду колонны двигались Всепрощенные – эта часть Перерожденных наиболее всего была похожа на людей. Были, конечно, и исключения в виде той же Виталины, лицо которой чуть ли не постоянно находилось в движении, то и дело видоизменяясь. Но таких было мало, ведь Всепрощенные отличались от людей в основном внутренне, что на внешнем облике практически никак не отображалось. Это, так сказать, была элита. По сравнению со всеми остальными, группа эта была крайне немногочисленна, но в силу довольно-таки специфических умений именно на нее делались ставки в предстоящей битве если той, конечно, суждено будет произойти.