Наследие Божественной Орхидеи

Пена Монтойя утонула. Сейчас Маримар смирилась с этим, но тогда она не хотела в это верить. Ей нужно было кого-то обвинить, и она обвинила Орхидею. Маримар любила бабушку. Хотела обладать ее магией. Она потратила впустую семь лет, кипя гневом; сейчас она провела здесь всего несколько часов, вдыхая пыльный воздух, глядя на бабушку в ее состоянии – и, почувствовав тоску по дому, была готова простить.

Она задавалась вопросом, у всех ли были такие напряженные отношения с теми местами, откуда они родом? Была ли у кого-нибудь еще бабушка – легенда, миф, череда чудес, принявшая облик старой женщины?

Орхидея больше не была старой женщиной. Она преображалась, и Маримар не могла не задаться вопросом, означает ли это, что однажды она сама тоже преобразится.

Она взяла метлу и вымела слои пыли и гнили, скопившиеся в углах каждой комнаты нижнего этажа. Змеи в зеленую и коричневую полоску гнездились в керамических чашах и на ковре, выцветшем от солнца. Она вспомнила, как Рей говорил, что его укусила одна из них.

– Кыш! – крикнула она.

Змеи вытаращились на нее, как будто это Маримар нужно было опасаться, и, зашипев, стали выскальзывать наружу через отверстия в стенах, проломанные виноградными лозами Орхидеи.

Поблескивала серебристая паутина, целые поселения пауков тянулись вдоль перил, вверх по лестнице и по потолку. Маримар провела метлой по этим поверхностям, и пауки быстро уползли один за другим. Она вздрогнула, когда ей показалось, что она услышала их разговор. Но потом поняла, что слышит болтовню и смех, доносящиеся с кухни.

Затем Рей вернулся с двумя стаканами в руках.

– Я принес два на случай, если ты снова решишь отдать мой.

Маримар обменяла свою метлу на его коктейль. Когда она глотнула рома, в воздухе будто разлился запах жженого сахара. Напиток был крепким и сладким.

– Чего хотела Орхидея от Татинелли?

– Я никогда не подслушиваю.

Она недоверчиво промычала и сделала еще глоток.

– Разумеется.

– Я в самом деле перестал слушать, поняв, что они перебирают имена детей.

– Надеюсь, она не назовет ребенка Орхидеей.

– Если бабушка раздает свои деньги, я бы сменил свое имя на Орхидею.

Маримар закатила глаза и понесла свой стакан и метлу по коридору. Рей последовал за ней в кабинет, где Орхидея любила слушать старые пластинки. Мартин подпевал Билли Холидей или группе «Соушл клаб Буэна Виста», а Маримар играла со своими куклами, в то время как Рей обижался, что музыка старая, и пытался взломать замок чулана, который никто не мог открыть.

Маримар наклонилась над деревянным сундуком, в котором хранились пластинки. Бумажные конверты были потерты, но винил блестел как надо. Она подула на поверхность одной пластинки и установила иглу. Проигрыватель потрескивал и царапал, как будто осознавая, что все еще работает после стольких лет. Звуки Эль Гран Комбо де Пуэрто-Рико наполнили комнату, разнеслись по коридорам. Орхидея никогда не танцевала, по крайней мере при Маримар, но обычно покачивала ногой в такт конги или брасса.

Теперь они убирались и подпевали, вплетая все странности дня в очищающий ритм песни, слова которой они понимали весьма приблизительно. Это было похоже на ритуал, подготовку тела дома к погребению. Когда пластинка дошла, потрескивая, до конца, они сели на пол и допили ставшие теплыми напитки.

– Как ты думаешь, как долго это будет продолжаться? – шепнул Рей.

– Долго, – ответила она уверенно.

– Не вини себя, – Рей прислонился головой к стене, бормоча. – Мы этого не делали. Мы не заставляли ее. Это ее образ жизни. На самом деле, это из-за нее мы такие.

– То есть? – спросила она, хотя знала.

– Сломленные, Маримар. С недостающими частями.

– Может, тебе стоит отказаться от рома.

– Может, тебе стоит научиться подметать. Ты пропустила одно место.

Она толкнула его, и он упал, смеясь. В комнате раздался звук. Они посмотрели на проигрыватель, но игла была поднята. Они выглянули в коридор, но там никого не было. Они привыкли к странным звукам в доме, к металлическим соединениям, которые нужно было смазывать, к сверчкам и птицам, которые толклись слишком близко. Но этот звук был тяжелым ударом. Ударом кулака в дверь. Казалось, он доносился из запертого шкафа в кабинете.

Они прислушались.

Звук в комнате раздавался как из бочки, как в свободном пространстве. Словно проигрыватель требовал продолжения.

Кулак ударил снова.

– Однажды Орхидея поймала меня, когда я пытался взломать замок, – сказал Рей. – Она сказала мне, что там живет ее монстр, и если я и дальше буду его беспокоить, эта тварь своими когтями проткнет мой мозг через замочную скважину.

– Прелестно. – Маримар глубоко вздохнула, встала и подошла к дверце шкафа. Она была заперта, как всегда.

– Я знаю, что ключ есть. Я просто не нашел его.

Рей стал открывать ящики и рыться в крошечных керамических шкатулках, в которых была куча всего – от обрывков пряжи до черепа койота и высушенной шелухи фиолетовой кукурузы. Маримар не могла вспомнить, чтобы бабушка что-либо вязала, поэтому из всего, что они обнаруживали до сих пор в доме, пряжа казалась самой странной вещью.