Наследие Божественной Орхидеи

Шериф Палладино вышел из своей машины и оглядел место происшествия.

Он сильно постарел, подумала Маримар. Врачи «Скорой» сразу же оказались рядом с Татинелли, измерили ей давление и дали ей и Рианнон кислород.

Маримар и Рей держались рядом.

Шериф Палладино подошел к ним троим. Его ярко-голубые глаза переместились со лба Рианнон на руку Рея, на запястье, где выросла красная роза. У Маримар тоже был зеленый бутон на ключице. У Маримар не было времени задуматься, почему ее цветок не расцвел, как у малышки и Рея. Она видела, как шериф Палладино пристально смотрит на цветы, но он привык к необыкновенной жизни Орхидеи в Четырех Реках и не задавал вопросов, на которые они не могли ответить.

Они дали показания, и шериф Палладино снял шляпу при известии о том, что Орхидея погибла в огне. Он посмотрел на высокое дерево, появившееся прямо в центре дома. Хлопковые деревья, распространенные в тропических лесах Амазонки, не росли на холмах Четырех Рек. Но шериф не мог опровергнуть его существования, как и существования дома, возникшего однажды из ничего.

Татинелли готова была зайти в машину «Скорой помощи», но перед этим она посмотрела на кузена и кузину.

– Что ты собираешься делать?

Маримар посмотрела на развалины. Провела пальцами по волосам. Появилась колибри, пролетела рядом с ее шеей и исчезла в ночи.

– Еще не знаю, – сказала Маримар и почувствовала это – знакомое притяжение ночи, шепот земли. Когда бабушка советовала ей искать фей в горах и слушать звезды, Маримар, возвращаясь домой, всегда чувствовала свое поражение. Теперь она знала, что она их не слушала. Звезды были с ней все это время. Стрекозы мерцали светом, поднимаясь по всей сумеречной долине с ее волшебством гаснущих звезд и диких гор.

Они были здесь ради нее.

Они кричали ей, и Маримар сделала то, что ей хотелось с тех пор, как она вернулась домой. Закричала в ответ.

12. Орхидея Монтойя становится Божественной Орхидеей

Часть II. Спячка

13. La Vie en Rose[29]

Когда Орхидея оказалась на «Феерической Феерии» Лондоньо, ей дали билет на одно из дальних мест. Она никогда не была в цирке, хотя семейство Буэнасуэрте ходило на представления каждый раз, когда он приезжал. Вильгельм-младший любил слонов, а Грета обычно приносила из цирка свое яблоко в карамели и отъедала от него понемногу, как кролик, грызущий слишком большую морковку.

Когда свет в шатре потускнел, громкая болтовня зрителей превратилась в шепотки. Дети задавали свои последние вопросы перед представлением. Это настоящий лев? Когда выйдет летающая женщина? Мы правда увидим живую звезду?

Орхидее было удивительно все. Длинноногие женщины танцевали в ряд. Они двигались как марионетки, словно кто-то дергал их за ниточки. За ними на велосипедах выступали клоуны, которые показались ей отвратительными, потому что из-за жары ромбы, нарисованные вокруг глаз, потекли. Еще был слон, который ходил кругами, как собака, и она чувствовала, как содрогается сцена от его тяжелых шагов. Сильнее всего ее очаровала длинноногая женщина, которая шла по натянутому канату. Орхидея, затаив дыхание, следила за каждым ее шагом и думала о том, что наконец видит воплощение того, каково это – расти в Ла-Атарасане, идти по длинной дороге к реке и обратно. Разве она не делала все возможное, чтобы быть хорошей дочерью? Разве не пыталась вести себя правильно по отношению к себе и своей матери? Орхидея представила себя в трико, усыпанном стразами, с волосами, собранными в изящный пучок. Она представила, как идет по высокой проволоке без сетки.

Шоу «Феерической Феерии» продолжалось весь вечер, но время пролетело незаметно. Орхидея смеялась над жонглерами, ронявшими предметы друг на друга, над мужчинами, вожделевшими женщину, которая глотала шпаги. Наблюдала, как матери закрывают глаза своим детям, когда русалку выносят в центр сцены на ложе из гигантского розового моллюска. У нее были длинные косы, уложенные короной, и жемчужины, которые стекали по плечам и груди, прикрывая только соски. Живот был мягким, а хвост создавал иллюзию того, что она действительно наполовину женщина, наполовину рыба. Мальчики, одетые моряками, несли ее по цирковой площадке, чтобы все могли ее увидеть. Взгляды Орхидеи и русалки встретились. И хотя лицо Орхидеи было лишь одним из сотен в темноте, она не сомневалась, что так оно и было.