Наследие войны

Герхард летал над Россией в худшую погоду, чем эта, и делал это, когда по нему стреляли вражеские самолеты. Когда ветер швырял Три-Пейсер по небу, как сушеную горошину в жестяном свистке, он был уверен, что доберется до Поместья и успешно приземлится на широкие лужайки, которые окружали собственность.

Но он был не один. Ему нужно было подумать о своих детях. Они были напуганы до смерти. Раздался плач и крики тревоги, когда вокруг них сверкнула молния. Ветер завывал в такелаже самолета и дул сквозь пулевые отверстия в фюзеляже, и самолет швыряло вверх-вниз и из стороны в сторону.

Герхард снова и снова спрашивал себя: почему я лечу навстречу опасности? Почему я просто не пошел домой?

Он понял, что это осталось в его прошлом. Он своими глазами видел, что происходит, когда люди закрывают глаза на зло, возносят благодарственную молитву за то, что сами не стали жертвами, и продолжают делать вид, что ничего не происходит. Германия была виновна в этом, и в результате миллионы людей погибли в лагерях, на фронтах сражений и в городах, превращенных в сгоревшие руины от бомб союзников.

Если Герхард позволит грузовикам ехать дальше, он, возможно, сделает Зандера и Кику сегодня в большей безопасности. Но люди в этих грузовиках – или другие подобные им – прибудут в другую ночь, зная, что они могут безнаказанно напасть. Единственный способ обезопасить своих детей - это противостоять врагу и победить его.

Он посмотрел на спидометр. Герхард завел двигатель "Три-Пейсера" в красную зону. Но он обладал лишь малой долей мощности мощного агрегата "Даймлер-Бенц", который приводил в действие истребитель Герхарда Мессершмитта Bf 109. Летя в штормовой встречный ветер, самолет едва справлялся с семьюдесятью узлами продвижения вперед. Грузовикам на земле будет мешать дождь и его воздействие на поверхность дороги, но земля внизу была выжжена. Дождь впитался бы, как чернила в промокательную бумагу, и тяжелые шины грузовиков прорезали бы грязную грязь и сцепились бы с твердой землей под ними. Если бы водители знали, что делают, они могли бы поддерживать быстрый темп.

- "Мне повезет, если я смогу опередить их на пять минут", - подумал Герхард.

Он летел по своему компасу и мертвому счету, полагаясь на свое знакомство с тем, что обычно было коротким, без происшествий прыжком между Крестой и Поместьем. Но внезапные порывы бокового ветра делали почти невозможным поддержание устойчивого курса, а видимость была близка к нулю.

Он опустил самолет как можно ниже над верхушками деревьев и вгляделся в темноту. Внезапно слева от себя он увидел яркую вспышку. Он повернулся к нему, и мерцание постепенно приняло узнаваемую форму: огни Поместья.

Герхард один раз облетел вокруг дома, чтобы сориентироваться и определить, где он приземлится. Затем он вывел "Три-Пейсер" на ветер, чтобы надвигающийся шторм действовал как воздушный тормоз, замедляя самолет и уменьшая количество места, необходимое для остановки.

Он крикнул: "Держитесь крепче!" - И спустился так низко над деревьями, окружавшими лужайки, что шасси прорвало верхние ветви. Самолет сильно ударился о землю, подпрыгнул, заскользил по мокрой траве и развернулся так резко, что Герхарду пришлось приложить все усилия, чтобы не опрокинуть его.

Дети снова обрели голос и завизжали, когда самолет пронесся над землей, пока не остановился у одной из безукоризненно ухоженных высоких изгородей, которыми так гордился Леон.

Герхард не успел ничего объяснить детям. Он распахнул дверь кабины и спрыгнул на землю. Он наклонился в заднюю часть салона, не обращая внимания на мокрый дождь и пронизывающий ветер, отстегнул ремни безопасности своих детей и вытащил их из самолета, чтобы они стояли рядом с ним.

Он опустился на корточки и крикнул, перекрывая шум бури: "Зандер, забирайся мне на спину!’

Маленький мальчик сделал, как ему было сказано, изо всех сил цепляясь за Герхарда, когда тот подхватил Кику и побежал по скользкой лужайке к дому. Несколько раз Герхард чуть не потерял равновесие, морщась от боли, когда Зандер дергал за волосы, которые держал так же крепко, как поводья своего пони. Они поднялись по ступенькам, ведущим на террасу.

Герхард прошел по брусчатке к дому и постучал в раму французского окна. В тот момент, когда он это сделал, он понял, что его усилия тщетны. Никто внутри не мог услышать его из-за шума ветра и дождя.

Он снова присел в нескольких футах от окна и положил Кику на землю. Зандер сполз с его спины.

Герхард сказал детям: "Не двигайтесь. Зандер, присмотри за своей сестрой. Держи ее крепче и оставайся на месте.

Он осмотрел окна, оценил ущерб, который он собирался нанести обороне здания, и пришел к выводу, что у него нет выбора. Он сильно пнул сапогом линию, где сходились две пары дверей. Дерево поддалось, но замок выдержал. Герхард пнул сильнее, снова и снова. Наконец дверные рамы прогнулись внутрь. Он плечом протолкался сквозь толпу, затем повернулся к своим детям.

- Заходите в дом! Быстрее, быстрее! Следуйте за мной!