Наследие войны

Затем она сделала то, что намеревалась сделать, когда началась схватка - ударила и не останавливалась, пока ее враг не стал неспособен нанести ответный удар.

Вернер стоял на коленях, свернувшись калачиком, спиной к Шафран, которая стояла над ним. Он пытался справиться с болью в раздробленной руке, когда почувствовал следующий удар трубы - мучительный взрыв с одной стороны нижней части спины, ударивший его по почкам. Она ударила его с другой стороны точно в то же самое место.

Шафран продолжала бить и двигаться, меняя свое положение, чтобы обеспечить устойчивую, безжалостную последовательность ударов.

Сквозь боль Вернер осознавал, как тщательно, расчетливо над ним работают. Эта женщина была не просто избалованной любимицей какого-нибудь богача. Она была профессионалом. Она знала, что делает. Он и сам не смог бы сделать это лучше.

Вернер услышал шум машины и услышал за ее мотором другой звук - отчаянную мольбу жертвы о пощаде.

- Пожалуйста ... не бей меня больше.

Он понял, что это его голос.

- ‘Не двигайся, или я убью тебя, - сказала Шафран.

Вернер остался на месте.

Шафран действовала импульсивно, это было в ее характере. Она увидела угрозу и отправилась на разведку, уверенная, что у нее есть ресурсы и подготовка, чтобы нейтрализовать опасность. Она дала Герхарду свои указания так твердо, так решительно, что не оставалось места для обсуждения. И только когда она исчезла в развалинах старой контрольной башни, он спросил себя - "Почему ты позволил ей это сделать?

- ‘Она знает, что делает, - сказал он.

Ферди обдумывал это утверждение, работая над очередным свертком одной рукой.

- Думаешь, там кто-нибудь есть?

- У нее к этому дар.

‘Сколько времени пройдет, прежде чем мы последуем за ней?

Герхард взглянул на часы. - ‘Чуть меньше четырех минут.

- Я понял. Вот ... выпейте.

Он дал Герхарду бутылку, наблюдая за лицом Герхарда, когда сырой спирт ударил ему в рот.

Герхард вернул бутылку Ферди и сказал - "Я три года пил то дерьмо, которое русские называли водкой. По сравнению с этим она на вкус как лучший коньяк.

Ферди рассмеялся.

- ‘Вы часто бываете на главных работах?’ - спросил Герхард.

- Конечно. Я получаю зарплату, пользуюсь душем, получаю горячую еду в столовой.

- И ты держишь глаза открытыми, прижав ухо к земле?

Ферди кивнул. - Люди думают, что я тот сумасшедший бездельник, который живет на аэродроме. Они говорят то, чего не стали бы говорить, если бы воспринимали меня всерьез ... если бы думали, что я обращаю на них внимание.

- Но ведь вы ...

Ферди кивнул.

- Кто-нибудь захочет послать кого-нибудь шпионить за мной? - спросил Герхард.

- Есть группа старых нацистов, серьезных, закоренелых типов. Некоторые из них были здесь рабочими с давних времен, но некоторые появились в последние несколько лет – старые эсэсовцы, получающие работу от своих друзей.

- Они организованы?

- Не могу сказать. Вы слышите истории о разных группах, не только здесь, но и по всей стране ... О бандах, которые выгоняют из страны военных преступников, о людях, которые мечтают вернуть себе власть, о безумцах, о многих из них ...

- ‘Да,’ согласился Герхард. - Но опасные безумцы. Он посмотрел на часы – оставалась минута.

Звук выстрела пронесся над пустынным аэродромом, и внезапно они оба вскочили и побежали к джипу.

Когда Герхард забрался на водительское сиденье, его голос превратился в хриплый тревожный шепот - 'О Господи . . . Шафран!'

Он воткнул рычаг первой передачи, нажал на акселератор, и джип помчался по короткой бетонной площадке к сараю дирижаблей. Герхард резко дернул руль влево, и покрышки, взметнув облако пыли и гальки, врезались в зияющую пасть здания. У него была секунда, чтобы сориентироваться.

- ‘Вон там! - крикнул Ферди, указывая налево.

Он увидел Шафран, и его первой мыслью было - "Слава Богу, с ней все в порядке". Затем он увидел, что она использует какое-то орудие, чтобы напасть на свернувшееся калачиком тело мужчины, лежащее у ее ног, как выброшенный мешок с картошкой.

Джип остановился в нескольких метрах от Шафран, и двое мужчин вышли. Герхард поймал ее взгляд, и они обменялись коротким, невысказанным пониманием. Инстинктивно ему хотелось броситься к жене и крепко обнять ее, но времени не было.

Мужчина был здоровенным грубияном - высокий, мускулистый. Герхард сразу понял, что он бывший эсэсовец. Что-то в нем навевало воспоминания о гестаповцах в России и лагерной охране в Заксенхаузене. Каким-то образом ей удалось превратить его в избитую, дрожащую развалину.

- Я знаю этого человека. - Ферди посмотрел на Герхарда и сказал: - Вы были правы насчет вашей жены, сэр. У нее действительно есть к этому дар.

- ‘Удар в точку,’ сказала Шафран. - Спасибо.

- Похоже, мы вам не нужны, - сказал Герхард.

- До сих пор нет.

Герхард нахмурился. - У тебя на шее красные отметины. С тобой все в порядке?

Шафран пожала плечами. - Ее голос был хриплым. - Он пытался задушить меня.

Она обратила свое внимание на Вернера, обойдя его тело, пока не оказалась у его головы. Она постучала трубкой по его черепу, достаточно сильно, чтобы причинить боль, но не причиняя дальнейших повреждений.