Читаем Наследник полностью

Ухаживала за Эской пожилая полная крестьянка Линоза. Она медленно двигалась, нараспев говорила, вообще жила не торопясь, но была добра и каким-то образом всё успевала.

— Вышивает, — шепнула она мне, как только я прошел в прихожую, — взяла иголку с нитками, сердешная, и вышивает. Скоро доктор придет укол делать, а мне ее отрывать жалко, так она забылась!

Я прошел в гостиную. Эска сидела у камина в кресле с высокой спинкой, ноги ее были укрыты пледом, худенькие плечи в пуховом платке, седые волосы собраны в тугой пучок, беспощадно открывая всё ее истощенное восковое лицо и беззащитную шею. Она держала в слабых руках белую салфетку, натянутую на пяльцы, и иголку.

Я сел у нее в ногах, видя снизу только изнанку ее работы: узлы черные и красные и оборванные нитки.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не мешай, — Эска даже не взглянула на меня, — видишь, я занята, — сказала она сосредоточенно и добавила почти со страхом, — умоляю, не мешай!

Я молча сидел на полу, глядя на огонь и вспоминая наш неудавшийся роман, странную историю любви, которая длилась почти всю жизнь и так ничем и не закончилась, разбитая вдребезги налетевшим вихрем обстоятельств. Сначала нас было двое. Потом не стало ее. Теперь не стало меня.

Я не человек, мне еще предстоит с этим разобраться, но не в этом дело, это не мешало мне раньше любить ее… Мешает девушка, заживо похороненная в мерзлой весенней земле, с которой у меня было что-то непостижимое, мерзкое до отвращения, но, тем не менее, сродни подвигу. Я не знаю, что это было, не могу трезво оценить, просто не хочу это вспоминать и не могу избавиться от воспоминаний. Я помешан почти как Эска, только она по-своему, а я по-своему. И мне никакие уколы не помогут.

Что мне надо от нее? Зачем я сижу у нее в ногах и чего-то жду как побитый пес? Мне плохо, я устал, я несчастен, я раздавлен и растерт в порошок, я сам не знаю, кто я, чего не выполнил, и что мне еще предстоит. Мне нужна жалость, да-да, та самая жалость, которой так стыдятся мужчины, обыкновенная женская ладонь на раскаленном лбу и ласковый взгляд, и я растекусь возле ее ног как теплая лужа. Но она не может мне дать и этой малости, ей самой как никому нужна сейчас поддержка. Со своей слабостью я пришел не по адресу. Со своей слабостью надо идти к сильному.

Я встал, заглянул на прощанье на ее работу. Это был черный цветок на красном стебле, мрачный и печальный. Эска подняла ко мне лицо. Она была еще где-то далеко, взгляд ее блуждал, я даже не был уверен, что видит она меня, а не что-то вне этих стен и дальше горизонта.

Я взял ее маленькое лицо в ладони, заглянул в прекрасные зеленые глаза и сказал почти с яростью.

— Хочешь быть королевой, Эска?

— Зачем? — спросила она рассеянно.

— Затем, что надо жить, — зло ответил я, — и надо в этой жизни побеждать… тебе придется жить, понимаешь? Придется, как бы ты этого ни избегала! Жить, бороться, любить и ненавидеть…

— Я умерла, — заявила она упрямо.

— А я жив, — ответил я.

И почти выбежал из комнаты.


30


Альфин сидел на ковре, залитом полуденным солнцем и заваленном раскрытыми книгами. Недоеденный обед остывал на подносе под ножкой дивана, огромная Охтания величественно передвигалась по комнате, вытирая пыль и расставляя вещи по местам.

Глядя на эту солнечную идиллию, я изумленно застыл в дверях, словно набрел на родник в пустыне, уже потеряв всякую надежду. Книги, карты, глобусы, прекрасный беззаботный юноша… словно из другой жизни, ничем не омраченной и светлой, как это солнце за окном. Всё куда-то отошло: и тревога и тошнота.

— Это вы? — радостно просиял Альфин, — как я рад!

— А как я-то рад, — сказал я, присаживаясь рядом с ним на ковер.

Его умненькое красивое личико выглядывало из пенных кружев батистовой рубашки, скрепленных большой жемчужной брошью, на щеках проступал веселый здоровый румянец. Мне хотелось смотреть на него вечно, мне хотелось слушать его и идти за ним, мне хотелось убить любого, кто попробует его обидеть.

Охтания, сообразив, что мы слишком долго молчим, недовольно вышла.

— Вы живы, — улыбнулся Альфин.

— Как ты просил, — ответил я.

— Почему вы ничего не сказали мне вчера? Вы мне не доверяете?

— Чтоб ты спал спокойно.

— Вы знаете, — сказал он поразмыслив, — я не буду вас ни о чем расспрашивать, вам это должно быть неприятно… только скажите, король по-прежнему считает вас наследником?

— Конечно.

— Но он ведь должен открыть вам какой-то секрет?

— Да. Сегодня вечером, — я усмехнулся, — и тогда, если он не передумает, я стану всемогущим. Как тебе это нравится, Альфин?

— Вы станете всемогущим убийцей, но не более того.

— Увидим. Кем я буду и зачем. И чего стою.

Я потянулся за книгой, которая лежала у него на коленях.

«…Поднять глаза, понять, что небо серо», — прочел я с середины, -

«И на границе свода и лесов

Увидеть одинокую Венеру,

Заблудшую в созвездие Весов,

Затосковать без слез и без улыбки

О чем-то недоступном, а потом,

Мгновенно вспомнить прежние ошибки

И задохнуться собственным стыдом…»


— Это «Далекий свет» — тихо сказал Альфин и медленно закончил:

«Горит. Одна. Как будто ненароком,

Как будто не прекрасна и чиста,

Перейти на страницу:

Похожие книги