Наследник своенравной магии

Уокер. В том, что сказал Мерритт, был смысл. Мистер Бэйли настаивал, что может говорить свободно, потому что связь между ним и мистером Уокером ослабла из-за времени и расстояния. Но тогда зачем ему возвращаться в зону влияния своего мучителя? Это казалось по меньшей мере подозрительным, и все же Хюльда знала, что многие сложные ситуации были по природе своей весьма запутаны. Если подумать, то разве ей самой не легче было бы сбежать? Списать со счетов Миру или рассказать все, что знает о Сайласе Хогвуде? Вот только… если мистер Бэйли говорил правду, тогда мистер Уокер был одним из последних людей, которым она могла бы признаться. И да, она и при себе держала азурит. Она скорее прыгнет в залив, чем позволит каким-либо чарам психометрии – напускным или реальным – контролировать ее.

Хюльда также купила чистый гроссбух и задокументировала форму, вес, цвет и местоположение каждого камня. По правде говоря, эта работа ничем не отличалась от той, которую она могла бы делать, проверяя зачарованный дом. Просто большинство зачарованных домов весьма прямо давали понять, что они заколдованы, а потому им не требовался столь научный подход.

На последней странице своих заметок она в деталях описала один кристалл сердолика, который был существенно дороже азурита. Сердолик был камнем, ассоциирующимся с истерией. В то время как азурит оставался у нее в кармане, сердолик висел на шее – на тонком шнурке, достаточно длинном, чтобы спрятать его в корсет. Если мистер Бэйли станет играть с ней своими чарами, то она хотела это знать – и иметь доказательство, если оно потребуется.

Собственно, когда Хюльда проходила мимо него в коридоре ближе к концу дня, она незаметно вытянула шнурок, чтобы сердолик оказался на виду. Он ничего об этом не сказал, да и вообще с ней не заговорил. Он лишь прижал указательный палец к своим губам, намекая на секретность.

«О, меня очень интересуют ваши секреты, мистер Бэйли, – подумала Хюльда, проскальзывая в архив. – И я намереваюсь раскрыть их все до единого».

* * *

Мерритт так толком и не рассмотрел место своего временного заключения. Единственный раз, когда он бывал в Маршфилде, – это во время своего принудительного приключения с Сайласом. Здесь, собственно, особо и не на что было смотреть – по крайней мере, не в том районе, через который проезжали они с Хюльдой. БИХОК владел небольшой конюшней, но для этой несанкционированной поездки Хюльда взяла личную лошадь Миры, которая пусть и стояла в конюшне БИХОКа, но принадлежала исключительно ей. Мира бросила ее, когда испарилась, оставив еще один неровный кусочек пазла своего исчезновения, не очень-то подходящий к остальным.

Мерритт и не сознавал, насколько изношенным был дом Сайласа – если он вообще был его. Крыша частично обрушилась, несколько окон разбиты, а деревянная обшивка пошла щепками, а то и вовсе отвалилась. Этот дом был из темной, состарившейся древесины, отчего явно навевал дурные предчувствия.

– Ну точно из сказки, – прокомментировал Мерритт, прежде чем натянуть поводья. Последнюю милю он прошел пешком, узнав, что Господь не создал его задницу для ковбойского седла. Он помог Хюльде спуститься, а потом нашел дерево, вокруг которого кое-где росла трава, чтобы животное могло немного перекусить. Мерритт не намеревался здесь задерживаться.

Завязав узел, он закрыл глаза и прислушался. Он все еще не до конца разобрался, но определенно делал успехи. Он почувствовал, как холодные пальцы Хюльды вопросительно коснулись его локтя, и чуть не сдался, как вдруг трава впереди зашептала: «Спаааааааааать».

Мерритт открыл глаза.

– Не думаю, что здесь есть что-то интересное.

Хюльда кивнула, переводя взгляд на двухэтажную конструкцию.

– У меня такое ощущение, что он заброшен, – она осмотрела канал. – Давай попробуем через парадный вход.

Мерритт усмехнулся, когда они пошли в ту сторону.

– Напомни-ка снова, как ты в прошлый раз туда пробралась?

Она шлепнула его по руке тыльной стороной ладони.

– Вокруг этого места стояли охранные чары. У меня было мало вариантов.

Отбросив шутки, Мерритт пошел, выставив руку вперед, но она не натыкалась на какие-либо чары. Магия из этого места исчезла окончательно и бесповоротно.

Крыльцо опасно скрипело под ногами. Передняя дверь висела косо – скорее всего, ее выбил один из дозорных, которые пришли их спасать. Кусок двери, где когда-то была ручка, откололся и остался прикреплен к раме. Хюльда достала свой зачарованный фонарь и зажгла его; солнце было еще высоко, но стены внутри были погружены во тьму.

Это место не выглядело обитаемым: ни одежды, ни мебели, ни признаков жизни. Собственно, оно выглядело практически таким, каким Мерритт ожидал увидеть Уимбрел Хаус, когда бабушкин юрист зачитал ему завещание. Внутри дом был почти таким же потрепанным, как и снаружи. У лестницы не хватало двух ступеней подряд, и все пропахло плесенью и мышами.