Наследница по кривой

Возможно, я бы задумалась о причудах Матиаса и задала ему несколько вопросов, но, когда мы свернули на Бардстон-роуд, у меня появились более насущные проблемы. Настолько насущные, что на время я даже позабыла о мышах-автостопщиках.

Мне вдруг пришло в голову, что последний раз, когда я появлялась на людях с Матиасом Кроссом, кто-то решил выпустить в нас две пули. Оба раза этот кто-то промахнулся, но важен не результат, а намерение.

Как только мы оказались на Бардстон-роуд, я обнаружила, что сползаю вниз по сиденью машины. Увы, в «БМВ» особенно сползать некуда.

Меня весьма смущало то обстоятельство, что в час пик по Бардстон-роуд автомобили в три ряда движутся в центр и лишь один ряд — в обратную сторону. Поскольку Матиас предпочел устроиться в среднем ряду, это означало, что с обеих сторон нас обтекал густой поток машин.

Я пыталась сидеть спокойно, но при опущенных стеклах это никак не удавалось. Мои глаза шныряли из стороны в сторону. Как заведенные. Таким образом я хотела убедиться, что никто не целится в нас из проезжающей мимо машины.

Сжатая пружина менее напряжена, чем я была в тот момент.

— С вами все в порядке?

Похоже, Матиас только и делает, что задает мне этот вопрос. Правда, сейчас у него, пожалуй, были на то основания, поскольку я вжалась в сиденье и стреляла глазами из стороны в сторону, словно наблюдала за увлекательным теннисным матчем. Впрочем, у меня не было желания признаваться в том, какая я трусиха. Я махнула рукой — небрежно, насколько это было возможно в моей распластанной позе, — и произнесла:

— Конечно. Все прекрасно. Просто отлично.

Матиас с озабоченным видом посмотрел на меня, и я торопливо добавила не без вызова:

— Я всего лишь немного устала. Плохо спала ночью.

Это должно было объяснить, почему я почти лежала на сиденье. Если бы Матиас захотел выяснить, почему у меня глаза скачут, как шарик пинг-понга, ему пришлось бы спросить.

Но он не спросил. Возможно, сам догадался.

— Не беспокойтесь, — сказал Матиас, глядя в зеркало заднего вида. — Не думаю, что за нами следят.

Меня так и подмывало поинтересоваться: "Откуда вы знаете?" Из собственного опыта мне было известно, что преподаватели рисования не слишком подкованы в современных методах слежки. Однако я решила, что недосып превратил меня в брюзгу, поэтому лишь ограничилась фразой:

— Вот и хорошо.

Подстерегая мышей-автостопщиков внутри машины и оголтелых убийц снаружи, я и не заметила, как мы добрались до Ситизенс Плаза.

Поставив машину, мы поднялись на лифте на двадцать третий этаж. Там я обнаружила, что ледышка Банни Листик изрядно подтаяла с нашей последней встречи. Стоит ли пояснять, что таяние было каким-то образом связано с Матиасом, который подошел к Банни и осведомился, на месте ли Эдисон Гласснер.

— О, следуйте за мной, — выдохнула секретарша. — За мной.

Банни так виляла бедрами, словно не шла, а танцевала. Сегодня на ней было белое платье в крупный черный горох, и мы двинулись по коридору за пляшущими горошинами. Банни то и дело оглядывалась, дабы убедиться, что никто не потерялся. В понедельник она так себя не вела. Оборачиваясь, она, разумеется, каждый раз улыбалась Матиасу, трясла каштановой гривой и хлопала ресницами.

Меня Банни игнорировала. Однако, вспомнив, какой прием она оказала мне в прошлый раз, я решила, что ее отношение ко мне постепенно меняется к лучшему.

Офис Эдисона Гласснера тоже выглядел несколько иначе, чем в прошлый раз. Ряды деревянных кресел исчезли. Их заменили два глубоких кресла, обитых зеленой кожей. Но массивный дубовый стол остался на месте, так же как за стекленный шкаф и прочие предметы, входившие в набор "Настоящий юридический офис".

— Входите, входите, — доброжелательным тоном пригласил Гласснер, как только мы переступили порог.

Адвокат, восседавший за огромным столом, был одет в светло-серый костюм "с искоркой", отчего его серебристая шевелюра смотрелась весьма эффектно. Должно быть, Гласснер знал об этом, потому что, когда мы вошли, провел рукой по волосам — жест, который не мог не привлечь внимания. Бриллиантовая булавка по-прежнему сияла на лацкане пиджака, а изумительно белые зубы по-прежнему сверкали во рту Гласснера.

— Рад снова видеть вас, — произнес адвокат, протягивая руку Матиасу. Взгляд его словно приклеился к лицу клиента. Я, вероятно, превратилась в невидимку. — Чем вас угостить? Кофе? Датской булочкой?

Банни все еще топталась на пороге, явно не желая упускать Матиаса из виду.

— Может быть, пончиками? — с надеждой спросила она.

Я уже выпила дома два с половиной стакана колы, чтобы заставить себя проснуться, однако с удовольствием выпила бы еще. Но поскольку ни Гласснер, ни Банни до сих пор никак не отреагировали на мое присутствие, я не стала навязываться. К тому же мало ли что Банни может подсыпать в колу, предназначенную мне.

— Спасибо, ничего не надо, — торопливо произнес Матиас, и удрученная Банни удалилась.