Наследница проклятого рода Книга II

Сливавшиеся в одно огненное море вражеские факелы мерцали, как обычно, на расстоянии нескольких полетов стрелы от укреплений. Пока противник держал данное им слово – за минувшие сутки ни один воин и ни одна горгулья даже не приблизились к стенам Кронемуса.

- Не нашли, - вздохнул Кромфальд, поднимаясь на стену. – Несколько отрядов еще продолжают обшаривать город, но, - устало махнув рукой, он даже не закончил фразу; собравшимся и так все было понятно.

Эстальд увидел в толпе Маглинуса и подошел к нему. Неожиданно среди собравшихся мелькнул и Вангерт. Маглинус бросился за ним, но тот куда-то пропал, будто и не появлялся вовсе. Рыцарь спросил у Эстальда: «Ты видел?» - но волшебник только покачал головой, и Маглинус понял, что его друг настолько погружен в себя, что вообще ничего не замечает. 

В этот момент со стены послышались крики, и стоявшие там люди, как один, подняли руки, указывая в сторону противника. Группа всадников, во главе которой ехал воин с большим белым флагом, направлялась к городу, прямо к месту, где их ждали.

- Все, - Таламанд бессильно прислонился к крепостному зубцу. – Едут проверять, выполняем ли мы договор… А Флиаманты нет.

Тем временем отряд был уже под самой стеной. Командир открыл забрало шлема и громогласно потребовал показать пленницу. Несмотря на белые флаги, держался он нагло, словно уже ощущал себя хозяином Кронемуса.

- Да-да, ее сейчас приведут, - ответил Таламанд, пытаясь выиграть хотя бы мгновение; ему потребовались нечеловеческие усилия, чтобы придать голосу уверенность; все ясно видели, в каком состоянии маг на самом деле – он словно еще больше постарел.

- Что же делать? Что делать? - этот вопрос волной прокатился по толпе. А Эстальд тем временем ощутил некое подобие радости. Он был уверен – его возлюбленная спаслась, избежав и позорной казни на главной площади и еще более позорной выдачи осаждающим. Да, ее исчезновение означало более быструю и страшную гибель для Кронемуса, однако Эстальда мучило другое – он ощущал, что после того, что он сделал на суде, его совесть не может быть чиста. 

- Я же всегда знал, что ты невиновна, что тебя оговорили, а настоящие злодеи все еще на свободе, - думал маг. - Почему же я смалодушничал, поддался влиянию других, и, как все, изменил свое решение? Да, мой голос, оставшийся на правой чаше весов, ничего бы не изменил, но поступи я так, я бы смог посмотреть тебе в глаза там, в каком-то другом мире, и сказать, что не предал тебя. Надеюсь, что ты спасешься и никогда не узнаешь о моем предательстве. Скоро мой последний бой и, умирая, мне бы хотелось верить в это.

- Где же она? – вновь воскликнул гонец. – Да, опаздывать – привилегия всех дам, но, может быть, красотка вовсе не у вас?

- Ошибаетесь, я здесь! – неожиданно возникнув из толпы, девушка легко взобралась на высокий зубец стены.

Толпа встретила ее оглушительными криками. Те, кто еще недавно обвинял воительницу во множестве грехов, приветствовали ее, словно героиню – салютуя клинками, подбрасывая в воздух шляпы, а маги – стреляя искрами. Но Флиаманта лишь обвела собравшихся ледяным взглядом своих серых, как сталь, глаз. На Эстальда она вовсе не обратила внимания, хотя он находился совсем рядом, и она не могла его не заметить.

Девушка видела, что радостное возбуждение охватило далеко не всех. Так, Флиппарус, Таламанд, Кромфальд и еще довольно много людей стояли, опустив глаза, словно боясь посмотреть воительнице в лицо. Другие пожимали плечами, перешептывались, показывали на нее пальцем. Третьи откровенно злорадствовали. Заметив это, она отвернулась.

Один из членов вражеского посольства отцепил от седла громадный рог и трижды протрубил какой-то сигнал, легко перекрыв людской шум. В начале как будто бы ничего не произошло, но потом началось какое-то движение в стане врага. Обозначился и стал стремительно расширяться черный провал в сплошной линии вражеских факелов. Разлетелись в две стороны парившие над ней крылатые чудовища. Сотня троллей вмиг разобрала внушительный кусок лагерного частокола. Джиадант Замогильный сдерживал свое обещание. По крайней мере, пока.

- Да кто же она такая? – прошептал пораженный Дольмерус Кромфальд, глядя на открывшийся для мирных жителей путь к спасению.

Городские ворота распахнулись, и в ответ раздался оглушительный стон, потом женский и детский плач. Те, кто уходил, и те, кто оставался, что-то принялись что-то кричать друг другу. Последние обьятия и поцелуи. Все понимали, что расстаются навсегда. 

Когда колонна тронулась, неожиданно наступила гробовая тишина – молчали защитники и все, кто был на стене, молчало вражеское войско, молчали и сами беженцы. Тишину нарушал лишь скрип повозок и ручных тачек и фырканье лошадей. Караван, подобно бесконечной извивающейся змее, пополз через выжженную равнину ко входу в коридор.

Для Эстальда это ожидание было особенно мучительным. Стоять здесь, рядом с Флиамантой, которую он сам, как ему казалось, обрек на эту страшную участь, было невыносимо. Он не решался не то что заговорить, а даже взглянуть на нее, и поэтому смотрел на караван.