Настоящий дракон

Тут же впорхнула целая стайка девушек. Они лихо взялись за работу и почти весь день из меня делали идеальную внучку. Я вытерпела процедуры для волос и кожи, капли в глаза, чтобы они казались больше. И даже пресловутое заклинание легкости. Но зелье для мелодичности голоса категорически отказалась пить. Знаю эту отраву! Вначале голосок точно ручей поет, потом ревет горным потоком!

К закату я была голодна, как дракон, причесана, намазана, надушена.

Понятия не имею, почему по этикету перед балом «не полагается кушать». Может, истинные, очень воспитанные юные леди как-то иначе устроены, и у них никогда не бурчит в животе? Мой живот, видимо, ничего не знал об этикете. Пришлось, за неимением лучшего, осушить пузырек с зельем бодрости. Странно, но помогло.

Пока Полета облачала меня в платье, я внимательно следила за ней. Разрушение в ее душе начало расти. И началось это не так давно: незадолго до ухода мастериц из салона Полету вызвала к себе экономка, вернулась она от нее печальная, как дождливый день.

– Что с вами? – не выдержала я.

– Все хорошо, мисс.

– Я бы так не сказала. Что случилось?

– Меня уволили… – Полета замерла с перчаткой в руке.

– Почему?

Она приложила ладонь к животу и грустно улыбнулась.

Да быть такого не может! Впрочем… Почему ж не может? Судя по всему, благородные Науэллы считают слуг чем-то вроде вещей – без пола, возраста, чувств и собственных жизней. Потому и не стыдно леди Аматее совать под нос садовнику внучкино белье, и служанку не зазорно выгнать. Сломалась вещь – выкинуть ее, заменить на новую. Впрочем, нет. К вещам-то они как раз относятся бережно. К своим вещам, разумеется.

– Из-за вашего положения? – мрачно спросила я.

Полета едва заметно кивнула:

– Мари… наша экономка, заметила, что у меня случаются утренние недомогания, и сказала леди. Ну и… вот.

Не зря эта экономка мне не нравилась.

– И что вам сказали?

– Что лорду не нужны служанки, которые будут отвлекаться на детей. А леди не выносит детский писк…

Надо же, какая трепетная. Как она еще маму умудрилась родить? Наверное, сразу бросила на нянек, отселив в самое дальнее крыло.

– У вас есть родные, друзья? Те, кто может помочь, пока вы ищете работу? – уточнила я.

Полета разгладила пальцами перчатку.

Понятно. Значит, нет. Зато у меня есть. Правда, это риск, но… Она ведь одна. Беременная. Без работы.

– Не волнуйтесь, это вредно малышу, – улыбнулась я.

Как бы ей помочь и не показать Науэллам, что у меня в Рудьяре есть друзья? Они ведь точно подслушивают! Стоило мне поговорить с Полетой о ее положении, как у экономки тут же случилось озарение.

Я вытащила из-под подушки шкатулку, достала из нее записку Сандра и стило. Быстро написала под адресом гостиницы: «Идите туда. Скажите, что от меня. Вам помогут».

– Найдется другая работа, вы ведь такая милая, – громко продолжила я и, сунув в руку Полеты записку, приложила палец к губам.

Та быстро прочла и отдала ее мне.

– Спасибо! – шепнула она. И звонко добавила: – Да, мисс, вы правы, все будет хорошо!

Пока Полета застегивала сотню пуговок сзади на платье, я успела отправить Сандру небольшое послание. Предупредила, что к нему придет девушка в беде.

«Что-нибудь придумаем, мой неугомонный дракон», – прилетело в ответ.

Через час Полета оглядела меня со всех сторон, улыбнулась и, еле слышно сказав: «Удачи вам, мисс», отправилась собирать вещи.

Лишь только она вышла, сопушки выскочили из развала подушек, и буквально через несколько минут я стояла посреди комнаты в шикарном бежевом платье с парными меховыми «помпонами» на плечах, тоже надушенными и оттого слегка ошалевшими.

Дверь распахнулась без стука.

– Ты очаровательна! – торжественно объявила Аматея. Надо же, в кои-то веки не соврала. Она внимательно оглядела сопушек и кивнула: – Хорошо смотрятся, сразу выделишься из толпы.

Второй раз за день сказала правду? Все, где-то пошел град из драконов!

– Ты будешь самой очаровательной леди на этом балу! – бабка улыбнулась, поправив кружево по вырезу темно-серого платья.

Ну да, после нее, видимо. Судя по очередному вранью.

Мы спустились. Дед уже ждал в карете. Он был одет в черное. Очевидно, чтобы оттенить мой свет и невинность. Серое пятно, черное пятно. Посередине внучка – бежевое пятнышко.

– Красивое платье, – сухо обронил Науэлл, пока я усаживалась напротив него и Аматеи.

– Благодарю, – склонила я голову.

Опять врет. И чем ему платье не угодило? Впрочем, Науэллу вообще наплевать, красивое оно или нет, главное, чтобы достигло нужного результата вместе с содержимым.

Пока наша карета катила в сторону летнего дворца, я всячески «нервничала». Старательно сглатывала, кусая губы, комкала платок, тут же «спохватывалась» и складывала руки на коленях. Показная паника, без которой точно не может обойтись ни одна провинциалка, не давала впасть в панику настоящую.

Через пару часов все закончится!

Но их еще нужно выдержать…

Бабка долго присматривалась к сопушкам, поджав губы, потом решительно протянула руку.

– Думаю, их все же стоит убра…

И вдруг взвизгнула, тряся кистью.

Дед от неожиданности отшатнулся, приложившись затылком к стенке кареты, зашипел словно змей: