Наступит день

Текст листовки Фридун составил за один вечер и прочитал Ризе Гахрамани. В листовке четко и ясно говорилось о непримиримой борьбе между угнетателями и угнетенными, о том, что трудовой народ добьется свободной и радостной жизни только тогда, когда свергнет власть угнетателей и грабителей. Затем они оба отправились к Курд Ахмеду. Курд Ахмед несколько раз с большим вниманием прочитал листовку. Четко выраженная в ней мысль о разделении общества на два непримиримо враждебных лагеря удовлетворила его, однако текст в целом, по его мнению, был составлен слишком отвлечённо и не касался жгучих практических вопросов действительности.

— Надо затронуть более животрепещущие темы, надо правильные мысли подкрепить близкими и понятными каждому читателю примерами. Далее, надо подчеркнуть, что угнетатели являются врагами не только неимущих слоев населения, но и всей нации, всей страны, всего государства в целом, так как они бессовестным образом предают национальные интересы. Замечания Курд Ахмеда были единодушно одобрены. Фридун и его товарищ уже собрались уходить, чтобы скорее сесть за переделку листовки, когда Курд Ахмеду сообщили, что пришел сертиб Селими.

— Простите! — после минутного колебания сказал он и, поручив своей хозяйке приготовить чай, вышел во двор навстречу гостю.

Фридун и Риза Гахрамани почтительно поднялись, и Курд Ахмед представил их Селими.

— Это мой друг из Азербайджана, учитель, — сказал он, указывая на Фридуна. — Приехал в Тегеран поступать в университет. А это, — продолжал он, повернувшись к Ризе Гахрамани, — мастер, работает на железной дороге, отлично знает паровозы.

— Это похвально, что вы приехали сюда учиться, — сказал сертиб Селими, обращаясь к Фридуну. — Путь к спасению каждой нации, да и не только нации, но и всего человечества, пролегает через стены университета. Если в этом деле у вас встретятся какие-нибудь затруднения, прошу без стеснений обращаться ко мне.

Фридун поблагодарил.

— Господин сертиб — просвещенный человек, — вставил Курд Ахмед. — Он помог многим учащимся университета.

— Я имел случай лично убедиться в благородстве помыслов господина сертиба, — сказал Фридун.

— Где это? — заинтересовался сертиб.

Фридун напомнил ему ночь в чайной и добавил, что он находился среди спавших там крестьян.

— Как азербайджанец, я считаю долгом принести вам свою признательность за сердечный отзыв о моей родине.

— А вы знаете, чем кончилось дело Гамида Гамиди? — спросил сертиб Селими, решив, что Фридун слышал весь разговор в чайной, и, встретив его вопросительный взгляд, сообщил: — Дан приказ об аресте большой группы людей… По всему видно, что Гамида Гамиди ожидает тяжелая участь.

— Может быть, на этот раз восторжествует справедливость? — спросил Фридун.

На губах сертиба Селими появилась горькая усмешка.

— Справедливость? Ха! Пока существуют все эти продажные серхенги, министры и придворные, справедливость живет лишь в мечтах… На каком же факультете вы собираетесь учиться?

— На юридическом.

— А что вы преподавали в школе?

— Мои предметы — история и литература.

Сертиб задумался, стараясь что-то вспомнить, потом повернулся к Курд Ахмеду.

— Вероятно, вас удивило мое посещение?

— Я всегда рад вас видеть. Двери наши открыты.

— Я хотел с вами кое о чем поговорить.

Не желая мешать их беседе, Фридун и Гахрамани поднялись. Сертиб также встал. Пожимая руку Фридуну, он спросил как бы вскользь:

— Не взяли бы вы на себя труд подготовить одну особу по литературе? Ведь вам, чтобы учиться, вероятно, нужна будет какая-то поддержка?

— Это было бы очень кстати, господин сертиб! — не дав Фридуну ответить, вмешался в разговор Курд Ахмед. — Мой друг как раз ищет подходящую работу.

— В таком случае прошу вас дня через два зайти ко мне.

— Слушаюсь! — ответил Фридун и вышел с Ризой Гахрамани.

После их ухода Курд Ахмед принес два стакана крепкого, душистого чаю.

— Вы знаете, — приступил к беседе сертиб Селими, помешивая ложечкой в стакане, — я ухожу из министерства. Недавно министр вызывал меня, и из его слов я понял, что надо подавать в отставку. В сущности я рад этому. А к вам привело меня другое дело.

В соответствии с этикетом Курд Ахмед приподнялся и снова сел.

— Извольте, я к вашим услугам, — сказал он почтительно.

— Я хочу подать докладную записку его величеству. Страна идет к гибели. Положение в Азербайджане и Курдистане, состояние рынка вы знаете не хуже меня. Я пришел к вам, чтобы с вашей помощью выяснить то, что мне еще не известно, — сказал сертиб Селими.

Выслушав сертиба, Курд Ахмед, не выражая собственного мнения, дал ему исчерпывающие сведения по интересовавшим его вопросам.

— Очень вам благодарен. Я отдохнул у вас душой, — сказал сертиб, уходя, и крепко пожал руку молодому человеку.

Фридун и Риза Гахрамани без устали размножали окончательно отредактированную листовку. Фридун, которому казалось, будто он пишет новый кодекс жизни и морали общества, каждую букву выводил с особенным старанием. Усердно работал и Риза Гахрамани.

Когда они сделали по тридцати копий, каждый из них уже знал текст листовки наизусть.