Наступит день

— Это очень распространенный в торговом мире прием, — усмехнулся Курд Ахмед, дивясь неопытности Фридуна. — В официальной книге показывают уменьшенные доходы, чтобы избежать налогов. Надо будет подыскать вам более подходящее место, они вас могут запутать. Такие уж люди! Каждого своего служащего они стремятся сделать сообщником в незаконных сделках и махинациях… Откажетесь — вам житья не будет.

Фридун рассказал о встрече с сертибом Селими. Он передал Курд Ахмеду высказывания сертиба о населяющих Иран национальностях, о продажности представителей высшего света.

— Мне кажется, это честный и убежденный человек, — закончил Фридун свой рассказ.

— Знаю его! — сказал Курд Ахмед после некоторого раздумья. — Человек интересный. Безусловно честный, но несчастный: в силу низов не верит, а верхи ненавидят. Верит одному шаху, хотя тот очень подозрительно к нему относится. Врагов у сертиба много: хотя бы наш Хикмат Исфагани, да и большинство министров и придворных… Но наиболее опасный и сильный враг его — серхенг Сефаи, который, подкапывается под него терпеливо, медленно, но основательно.

— У них личная вражда?

— И личная и общественная. Сертиб человек честный, а серхенг лгун и лицемер. Сертиб любит свой народ, а серхенг готов ради карьеры поступиться чем угодно. К этому надо добавить, что оба любят дочь Хикмата Исфагани. Но Шамсия-ханум все свои надежды связывает с наследным принцем Шахпуром и одинаково равнодушна к ним обоим. Серхенг Сефаи не верит в серьезность намерений Шахпура и поэтому наиболее опасного соперника видит в сертибе Селими. Он не сомневается, что покинутая Шахпуром Шамсия-ханум из них двоих предпочтет сертиба.

Тем временем фаэтон остановился в переулке за проспектом Стамбули.

Курд Ахмед отпустил извозчика, пересек вместе с Фридуном небольшой, коридор и позвонил.

Дверь им открыла немолодая женщина, хозяйка квартиры. Курд Ахмед представил ей Фридуна.

— Будет вам сыном. А вы, я уверен, будете ему матерью!..

— Добро пожаловать! Готова к услугам!

Спустившийся со второго этажа среднего роста молодой мужчина с мускулатурой, выдававшей в нем человека тяжелого физического труда, прервал их разговор.

— Здравствуйте, сударь мой! Приятно видеть вас! — громко приветствовал он Курд Ахмеда.

Курд Ахмед пожал ему руку и обернулся к Фридуну.

— Знакомьтесь! Это Риза Гахрамани, железнодорожник. Будете жить вместе.

— Очень рад, — проговорил Фридун, протягивая руку. Гахрамани крепко сжал руку Фридуна в своей большой ладони.

— Добро пожаловать, дорогой друг! Прошу входить!

Они поднялись по лестнице и вошли в продолговатую комнату, которая всеми тремя окнами выходила на улицу. У крайних окон стояло по кровати, которые были накрыты красными клетчатыми покрывалами. Посреди комнаты стоял обеденный, а в углу письменный стол. На полу перед кроватями лежали небольшие коврики. Остальная часть земляного пола была обнажена, что придавало комнате убогий вид.

— Вот ваша постель! — сказал Гахрамани, указав Фридуну на одну из кроватей. — Чем богаты!.. — улыбнулся он.

Фридун обратил внимание на вдумчивые и добрые глаза своего соседа, глядевшие просто и открыто. Раз у человека такие глаза, с ним можно будет быстро сдружиться.

Когда Фридун сообщил, что он переезжает на другую квартиру, семья Серхана сильно огорчилась. Особенно была удручена этим Ферида. Она молчала, но в ее глазах светился упрек.

— Да вы не огорчайтесь! — проговорил Фридун, заметив, какое тягостное впечатление произвела его неожиданная новость. — Я до могилы не забуду вас. И где бы ни жил, буду всегда наведываться к вам.

Первой прервала молчание Ферида.

— Возьми хоть его новый адрес, — обратилась она к Серхану. — Иногда будешь навещать.

— Я буду жить в переулке за проспектом Стамбули с одним товарищем по имени Риза Гахрамани. Он тоже работает на железной дороге. Может быть, ты его знаешь, Серхан?

— Да что ты?! — радостно воскликнул Серхан. — Как не знать? Это ремонтный мастер. Несколько раз ремонтировал и мой паровоз. Замечательный парень!.. Откровенно говоря, если б не к нему, не отпустил бы тебя.

Когда Фридун, попрощавшись, собрался уходить, Ферида поднесла ему подарок.

— Первая пара — тебе, братец Фридун, — сказала она, протягивая только что связанную пару носков. — Носи на здоровье.

А мать Серхана, взяв из ниши фарфоровую чашу с портретом Насреддин-шаха, зачерпнула ею из ведра воды и, по обычаю, плеснула вслед Фридуну:

— Счастливого пути, сынок!

Курд Ахмед подробно разъяснил Фридуну, каким образом небольшая кучка коммерсантов, сговорившись с иностранными торговыми представительствами, вызвала экономический кризис по всей стране.

— Молчать нельзя! — сказал Курд Ахмед, ярко обрисовав перед Фридуном картину созданного кризисом всенародного бедствия. — Необходимо открыть народу глаза на истинное положение вещей. Надо выпустить листовку.

Это предложение обрадовало Фридуна, как первый шаг на пути к практической деятельности.

— А есть где напечатать?

— Нет! Пока не установим связи с какой-либо типографией, придется размножить листовку от руки…