Научная журналистика как составная часть знаний и умений любого ученого. Учебник по научно-популярной журналистике

– Знаешь, – сказал я. – Грузия – удивительная страна. Но самое удивительное место и ней – Кобулети. Там по всему городу, на пляже, на базаре, просто по улицам разгуливают ирландские сеттеры, словно обычные дворняжки. Какой-то чудак привез сюда много лет назад двух собак, и вот они дали такое потомство. Понимаешь, как в сказочном сне, как в материализовавшейся мечте, выплывшей из подсознания, из той сферы, которой управляет правое полушарие, – целый город ирландских сеттеров, рыжих, с карими глазами, длинными ногами, а хвосты…

– Ладно, – сказала Манана каким-то совсем другим, решительным голосом. – Идем на посадку. Теперь я уж никогда не научусь понимать, когда ты шутишь.

Строгий милиционер ни за что не хотел пропускать ее к самолету, но Манана заговорила с ним по-грузински, что-то объясняя, поглядывая время от времени на меня. Разговор был довольно темпераментным, но под конец страж порядка сдался.

– Что ты ему сказала? – поинтересовался я.

– Ты же сам говорил мне, – она передразнила мои занудливые интонации. – «Если есть хоть малейшая возможность сказать правду – говори ее».

У самого трапа Манана разорвала и пустила по ветру какую-то бумажку.

– Ты меня тоже многому научил, – сказала она и, повернувшись, бегом бросилась к аэропорту.

…Странное дело: я опять сидел на кресле «два Боря», а «два Аня» рядом со мной пустовало. Забавно, подумал я, если бы в нем сидела сейчас Манана со своим смешным чемоданчиком и мы с ней до самой Москвы о чем-нибудь болтали. Еще и подумал: жаль, что эксперимент сорвался – не такие уж они сложные, эти субботинские вопросы. Но съездил я все-таки не впустую: стал хоть немного разбираться в странной, существующей вне логики женской психологии – как быстро, всего за несколько дней, научились мы с Мананой с полуслова понимать друг друга. И что ни говори, а строгое, дисциплинированное мышление помогло мне разгадать козни друзей-психологов. Да, досталось в этот раз моему левому полушарию…

И вдруг по совершенно непонятной причине мне безумно захотелось, чтобы кто-нибудь приложил электроды именно к этой, вычисляющей все на свете половине моей головы и из простого человеческого милосердия пустил через них ток.

Вариация «И примешь ты смерть от коня своего…»[9]

Микродетектив в письмах и журнальных публикациях

У Владимира Набокова герой его «Защиты Лужина», полностью погрузившись в мир шахмат, изменяет этим законы геометрии и времени в окружающем пространстве.

Из Интернета

Эта вариация – результат архивных поисков, она состоит из отдельных, но связанных между собой документов, имеющих известное отношение к теме этой книги.

Когда проработаешь в одной редакции много лет, покидая ее, находишь в скопившихся в шкафах и ящиках стола бумагах немало полузабытого, хотя по-прежнему не лишенного интереса. Вот, например, эти несколько писем, в которых говорится все о том же любимом мною голландском художнике Маурице Корнелисе Эшере. Не один десяток материалов, прошедших через мои редакторские или авторские руки, был иллюстрирован его гравюрами. В этом я всегда находил поддержку у Александра Михайловича Эстрина, художественного редактора журнала «Знание – сила», где мы вместе работали, героя предлагаемой вниманию читателей переписки.

Что же касается моего корреспондента Корнелиуса Ван Шаак Рузвельта, то его имя уже знакомо читателю этой книги. Я же познакомился с ним – правда, не лично, а только «письменно» – очень давно. Летом 1971 года в редакцию пришло письмо в длинном и узком заграничном конверте.

«Джентльмены! – говорилось в нем. – Я очень бы хотел получить по два экземпляра каждого из следующих четырех номеров «Знание – сила»: 1, 2, 9 и 12 за 1970 год». И далее, после обязательного для делового американца упоминания о чеке, который он посылает в уплату за журналы и их доставку, стояла подпись: «Искренне Ваш К.В.Ш. Рузвельт».

Нельзя сказать, что послание было неожиданным. Скорее наоборот. Я знал, что Корнелиус Ван Шаак Рузвельт – известный коллекционер, собиратель произведений искусства, в частности и в особенности гравюр Маурица Корнелиса Эшера. А именно ими были иллюстрированы мои статьи. И я отправил в Вашингтон, округ Колумбия, 2500 Кью стрит, пакет с номерами журнала – не только теми, о которых просил Рузвельт (он и в самом деле внук знаменитого американского президента Теодора Рузвельта), но и к немалому его удивлению, поскольку в письме ни слова не говорилось о причинах его интереса к нашему журналу, с теми, где вообще когда-либо публиковались работы этого известнейшего голландского графика. А спустя год за океан ушли еще четыре мои статьи, украшенные эшеровскими гравюрами.