Наваждение

Вот поздоровалась со мной симпатичная девушка, будущая моя коллега, второкурсница. Ее-то я узнал, месяца два назад удалял ей аппендицит. Шла она под руку с плечистым, спортивно сложенным негром. Он тоже мне улыбнулся, продемонстрировав две полоски алебастровых зубов. Я заставил себя улыбнуться ему в ответ — девушкин кавалер не пришелся мне по душе. Черт его знает, откуда такое берется, но не прихожу в восторг, когда вижу наших девчонок с неграми или арабами, особенно беленьких, миловидных, как эта моя бывшая пациентка. Хорошо бы, если просто мужская ревность. Выходят за них замуж, детей рожают…

Почему-то ни разу не встречал белого парня с негритянкой — просто чтобы шли вдвоем по улице, не говоря уже обо всем прочем. Не брезгливей же — хоть и неуместно, гнусно здесь это слово — наши ребята своих соотечественниц. И, думаю, не расовые предрассудки именно мужчин тому причина. Что, никому даже из обыкновенного любопытства не хочется узнать, как любят чернокожие женщины? Боятся, не в пример белым девушкам, людской молвы? Но кто сейчас ее боится? Ну неужели все — все! — парни боятся оказаться не на должной высоте, общаясь с темпераментными, по слухам, негритянками? Если не это, тогда — что? В конце концов, я ведь один из них, наших парней…

А еще эти бесконечные, сплошь и рядом разговоры об эмиграции. Бежать согласны куда угодно — хуже, мол, все равно не будет. Однако ни разу я не слышал, чтобы кто-нибудь порывался, например, в Японию. И вряд ли дело только в том, что уклад японцев откровенно чужд бывшим советским гражданам. В Японии, каждому известно, надо много и тяжело вкалывать. Так что даже высокий жизненный уровень раскосых островитян и отсутствие там безработицы наших не прельщает. Или, может быть, кое-кто все-таки рискнул бы, если бы говорили в заповедной стране хотя бы по-английски?..

Я прислонился спиной к телефонной будке, тихонько рассмеялся. Нашел о чем рассуждать, чем забивать себе мозги за несколько минут до убийства! Хорошо бы я выглядел; увидь меня в те секунды кто-нибудь из моих пациентов или коллег! Стоит уважаемый седеющий доктор посреди улицы и наедине с собой хихикает — подгулял где-нибудь, не иначе. И, между прочим, не ошибся бы — я действительно приложился к спиртному. К чистейшему медицинскому спирту из маленького домашнего загашника. Разбавил его на две трети водой, сделал пару глотков. Не для храбрости. К Севке я должен был заявиться подшофе — искусство требовало жертв. Тогда бы все выглядело правдоподобно — разве поверит он, что я вдруг приперся к нему на трезвую голову? А так все объяснимо — выпил по причине плохого настроения мужик, зашел на огонек после вчерашних посиделок с новой бутылкой — с пьяного какой спрос? Во всяком случае, для Севкиного мировоззрения. Но прежде всего — почти гарантия того, что он, сославшись на дела, не выпроводит меня. Ему выгодней распить со мной по-быстрому, пока его Женька не появился или не появилась, и распрощаться.

В портфеле у меня хранилась не только бутылка. Вот уж подивился бы любой, получивший возможность заглянуть в его недра. Одна шляпа чего стоила! Полушляпа-полупанама, Валя мне ее когда-то купила на юге, от солнца, умирала со смеху. Я ее, по-моему, ни разу и не надевал. Пригодилась через столько лет. А усы, выкроенные мною из старой меховой горжетки! Не очень-то похожие, но для того, чтобы дойти от угла до Севкиного дома и подняться к нему на второй этаж, годились. Лифчик я в газету не упаковывал, бросил так. Чем гаже будет он выглядеть, тем лучше. Темные очки я нес не в портфеле — в кармане.

Я взглянул на часы — двадцать минут девятого. Ходу оставалось минут десять, время пришло. Перед тем, как свернуть за нужный мне угол, вошел в подъезд, надел шляпу, очки, приклеил усы. Один шанс из тысячи, что кто-нибудь опознает меня, входящего в Севкин дом, но и этим одним не следовало пренебрегать.

Волноваться я начал, поднимаясь по лестнице. Сердце затрепыхалось. Глупо сравнивать, но было у меня что-то общее с юным влюбленным, идущим на свидание. Даже всплыло не ко времени в памяти пушкинское «как ждет любовник молодой минуты верного свиданья». Когда-то, помнится, мне казалось неудачным слово «верного». Почему — верного? Куда лучше было бы «нежного» или, например, «тайного». Не один год прошел, пока смог понять, что молодому любовнику для надежды упованья необходимо именно верное свиданье. Меня оно, только что не любовное, ждало через считанные секунды. Но сначала требовалось убедиться, что звонившая Севке женщина уже покинула его квартиру, иначе весь мой план катился под откос.

Я, великий конспиратор, спрятал шляпу и усы в портфель, протянул руку к звонку — и неожиданно покрылся весь зябким трусливым потом. Убрал от мертвенно белой и холодной кнопки задрожавший палец, ненавистно сунул руки в карманы, стиснул их в кулаки так, что ногти впились в ладони. Ткнулся плечом в дверной косяк, стараясь утихомирить запрыгавшее еще размашистей сердце…