Читаем Не бывает плохой погоды. Как вырастить здоровых, выносливых и уверенных в себе детей: секреты скандинавской мамы (от фрилюфтслив до хюгге) полностью

Юлия живет прямо у воды недалеко от той улицы, где я выросла, и я прекрасно понимаю, что она имеет в виду. Дети в Швеции на глубинном уровне чувствуют, что природа принадлежит им, а они – ей, и с возрастом это чувство сохраняется.

Многие специалисты по экологическому воспитанию считают, что для формирования у детей искренней любви к природе им необходим прямой, затрагивающий все органы чувств контакт с ней. А в процессе общения с естественной средой детям не всегда удается соблюдать главное американское правило поведения на природе: не оставляй следа. Первоначально принцип «не оставляй следа» возник как призыв к бережному пользованию природными красотами, чтобы люди не уничтожали популярные места отдыха. Но когда правила толкуются буквально и применяются без разбора, это чревато ненамеренными последствиями для детей, которые мастерски владеют искусством оставлять свои следы повсюду, будь то отпечатки грязных ботинок на только что вымытом полу и неожиданные ямы во дворе или камешки и прочий мелкий мусор в стиральной машине. Они делают это не из вредности – они просто дети.

Я заметила, что в США некоторые взрослые доводят это правило до абсурда и ругают ребенка даже за то, что он собирает камушки или рвет обыкновенные полевые цветы. «Цветы кормят пчел», – поучают они. Или приводят классический аргумент: «Что будет, если каждый возьмет себе по камушку?» По мнению некоторых исследователей, настолько строгое толкование принципа «не оставляй следа» может лишить детей возможности сформировать глубокую взаимосвязь с миром живой природы и даже усугубить ощущение оторванности человека от природы. Томаса Бири, старшего преподавателя энвироники из шведского Университета Кристианстада, особенно интересует страсть детей к собирательству. Он говорит, что коллекционирование природных объектов может стимулировать игру и творчество, а также развивать знания об окружающем мире. В ходе одного исследования выяснилось, что более 80 процентов опрошенных им студентов колледжа в детстве собирали камушки, ракушки или насекомых либо искали что-нибудь съедобное в дикой природе и что такие собиратели чувствовали свою связь с природой сильнее, чем другие респонденты.

Теоретически коллекционирование природных объектов – это нарушение правила «не оставляй следа», ведь, согласно ему, все найденное в природе нужно оставлять на месте. Но Бири считает, что к коллекционированию можно подходить ответственно и на его основе выстраивать диалог о заботе об окружающей среде: «Например, когда мы ловим головастиков в пруду, то берем на себя обязательство сохранить им жизнь и выпустить обратно после изучения».

Дети из группы Норы тоже иногда приносят что-нибудь с прогулок в лесу, и учителя относятся к их любознательности как к возможности для обучения.

– Если дети что-то собирают, мы им не запрещаем, но, конечно, весь лес домой не принесешь, – говорит Барбро. – У нас был один малыш, которому очень нравились камни, и он набивал ими полные карманы. Возвращаясь в сад, мы их считали и раскладывали по размеру. По-моему, это замечательно.

Бири, читавший в США лекции по теме правила «не оставляй следа», считает, что иметь кодекс поведения в дикой природе – это правильно, но детям нужно предоставить чуть больше свободы во взаимодействии с окружающей средой. «Конечно, если речь идет о редких видах с хрупкой средой обитания, то в таких местах играть не стоит. Не везде можно строить крепости. Это само собой разумеется. Но мне кажется, мы начали злоупотреблять правилами в контексте детских игровых пространств в ближайших уголках природы».

Как указывает Бири и другие исследователи, дети, в отличие от взрослых, общаются с природой всеми органами чувств и в процессе неизбежно причиняют ей какой-то ущерб. В школьных лесах там, где бегают дети, приминается трава, ломаются ветки, в самых проходных местах утоптана земля.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука