(Не)любовь (СИ)

— Тогда в машине ты сказал, что не зовёшь меня замуж, — хихикает, а сама краснеет, вспоминая.

— Там не шло речи про отбивные! Отбивные это почти любовь!

— Ешь молча, Алексей, — опять краснеет, выставляя передо мной еду. Вольт прибегает на запах, начиная выпрашивать вкусняшку, а я понимаю, что за такую еду реально жениться можно. Это же рай. Каждый день разное…

Мы молчим пару минут, Даша возится с псом, а я счастливый абсолютно ем, не хочу разговаривать.

Но вдруг в дверь стучат. И мы переглядываемся. Потому что, мать вашу, а как мне выйти отсюда?

— Тихо сиди, — шипит Дашка, топая к выходу.

Слышу щелчок дверного замка, негромкие голоса, не могу разобрать слов, и снова щелчок. Идёт назад, в руках арбуз. Больше, чем Даша. Еле тащит его.

— Не смотри так на меня, я хотела, чтобы он просто свалил подальше хотя бы минут на десять, его присутствие за дверью меня нервирует, — тараторит, когда забираю арбуз и кладу его в раковину.

— Я думал, вы уже подружились. Пускаешь спать его на свой диван.

— Это диван Вольта, — фыркает, и смотрит на меня так, как будто я ерунду сморозил. — И не собираюсь я ни с кем дружить. Он меня не отвез на прогулку с Сашей, потому что запрещено, не выпускает почти никуда, сам не уходит. Один раз в аптеку вышли и сейчас еле уговорила сходить за арбузом, пообещала ему сидеть дома и никуда не уйти, пока он сбегает в соседние дворы за ним. Короче, он меня бесит! — это видно. Она руками так размахивает, рассказывая, что кажется, попадись ей этот телохранитель сейчас, она его с лёгкостью прибьет.

— Не помирились с отцом?

— Хотела. Поссорились ещё больше. Вы с ним виделись? Что не поделили? Почему он так взъелся на тебя? — вдруг спрашивает Дашка, а я молчу.

А что говорить? Я не скажу ей, что её отец предлагал мне деньги за то, чтобы я гулял с ней и проводил много времени. Это не будет звучать в контексте охраны. Это будет звучать слишком дерьмово.

Поэтому я молчу. У нее и так с отцом отношения в одно место укатились, делать ещё хуже не буду. Легче от этого никому не станет, а вот плохо — точно да.

— Я думаю, ему просто мое присутствие в твоей жизни не нравится как отцу, он волнуется, — увожу тему в другое русло. Так будет правильно. Я не собираюсь сталкивать ее лбами с отцом. Папа — это святое. Особенно хороший папа. Мой погиб много лет назад, я знаю, каково это — терять отца. — Не злись на него, рыжая, он тебя любит.

— Я знаю, просто… — вдруг затихает Даша. Она такая разная. Всегда разная, но каждый раз настоящая. Грустная, когда вспоминает что-то, сосредоточенная, когда занята делом. Чуть стервозная, когда мы кусаемся словесно, раскованная и горячая в сексе, а потом краснеющая от пошлых шуток в разговоре. — Ладно, неважно. Скажи, а как ты выйдешь теперь?

— Просто выйду, — пожимаю плечами. — Ногами, если тебе угодно.

— Там Владимир.

— Не повезло ему, значит, — хмыкаю, но сам прекрасно понимаю, о чем идёт речь. На самом деле мне глубоко насрать, что там Владимир. Впустить бы он меня не посмел, конечно. Но выпустить-то должен?

— Я не шучу, Лёша! — злится, ногой топает, но говорит тихо, чтобы за дверью слышно не было.

— Рапунцель, ну не застрелит же он меня в конце концов. Выйду и пойду. Поймет, что обосрался и проворонил меня.

— Ага, конечно! — Даша на эмоциях начинает ходить по кухне туда-сюда, даже бесит немного. Хватаю её за кисть и усаживаю на стуле прямо напротив, и держу за руки, чтобы не пришибла меня в разговоре. А то машет тут ими, как ветками. — Ты не понимаешь, да? Во-первых, я не удивлюсь, если он реально тебя застрелит! А во-вторых, даже если нет, то представь, что будет, когда ты выйдешь отсюда. Он позвонит отцу, отец позвонит мне, мы поссоримся, он усилит контроль, и тогда я никогда не смогу отправить его за арбузом, чтобы ты прибежал ко мне есть отбивные. Не будет больше вкусной еды, Чудовище!

Это проблема.

Очень серьезная проблема.

— Бля, ну отправь его ещё раз, скажи этот зелёный оказался, — по-моему, идеальный вариант. Он свалит, я быстро уйду. Соберу вещи, высплюсь, и завтра утром в поездку на игры.

— Он согласился оставить «пост» один раз, я не уговорю его снова, — говорит расстроенно. Переживает горе луковое, губы кусает, смотрит жалобно.

— Рыжая, ну чё ты хочешь? В окно не пойду, седьмой этаж, мне завтра на игры уезжать на пару дней. Боюсь, не доеду, если таким способом от тебя уйду.

— Как вариант… — переводит дыхание Даша, а потом смотрит прямо в глаза, я теряюсь даже на пару секунд, — не уходи? Вольт поделится диваном, а утром я найду способ выгнать Владимира на пару минут. И поедешь на свои игры.

— Тебя так волнует вся эта ситуация?

— Я очень боюсь, что все станет ещё хуже, — чуть не плачет Даша, тяжело дыша. — А я точно Рапунцель и правда, в башне в заточении. Волос только не хватает, чтобы спустить, ты бы мог слезть по ним.

— Ладно, не реви только опять, я нихера не знаю каждый раз, что с твоим слезами делать, — притягиваю Дашу к себе и обнимаю. Тепло. Волосы медом пахнут. — Диван так диван. Но уехать надо будет рано. Спит он вообще, телохранитель твой?