Не надо дразнить голодного вампира

Вампир откинулся на спинку дивана и прошептал:

– Я потерял себя…Я потерял своё сердце…Обронил у ног твоих, Фибиана, но ты бессердечно пнула его, и я не могу его найти…

Когда закричал Митчелл, Барт выбежал из гостевой комнаты.

Из комнаты, где забавлялся средний брат, вышли оба старшие брата. Митч был бледен.

– Что случилось?– обеспокоился младший.

Средний скривился, пояснил:

– Простой ожог серебром. Ты как? Успел удовлетвориться?

– Не смог…

– Опять?!– вскрикнули оба брата.

Взгляд Бартоломью был пронзительным, с затаённой болью.

Он пожал плечами:

– Пойду за остудным зельем к ведьмам. Надо же что-то делать…

Кронпринц спросил:

– Где ещё водятся василиски? Может, ему другая поможет?

Митч напомнил:

– У Фибианы сестра есть.

Барт отрицательно затряс головой:

– Не надо мне других василисков! Хочу только ту, которая замуж вышла!

Нэррин угрюмо констатировал:

– Надо блок памяти ставить, стереть воспоминая об этой Фибиане, не дело так мучиться.

Средний брат подытожил:

– Я слышал от друга, что несчастная любовь – это конфронтация с собой, с Богом и людьми. Это чувство может привести к сбою в здоровье…И тот же друг-вампир лечился у недавно появившейся в столице ведьмы Октавии, она полукровка с дроу, с их же территорий.

– Друг вылечился полностью?– с интересом переспросил Барт,– А то наши ведьмы из гарема ещё чего доброго приворожат…

– Полетели к другу, он укажет место,– закивал наследный принц.

Он открыл окно в коридоре и братья вылетели из дома минотавров.

Вампир Кеннет Тзимиски с белой ослепительной кожей за день менял форму тела несколько раз, превращаясь то в зверя, то в невидаль, то в жуткого монстра, когда в его затемнённую комнату влетел друг Митчелл с братьями, испуганно забился в угол, боясь лучей солнца (клан Тзимиски совсем не выносит свет). Но город погрузился в сумерки, этому боящемуся дневного света вампиру ничего не угрожало.

Митч оглядел ряд бутылок из под горячительных напитков, и, со знанием дела, спросил:

– Сколько раз ты менял сегодня конфигурацию контуров тела?

– Сбился со счёта…– хозяин дома понуро подтвердил опасения друга, вставая.

– Кеннет, ты хочешь в объятия безумия? Ты не метаморф, вампиры твоего рода часто сходят с ума от чрезмерного злоупотребления способностью менять свою фигуру на любое существо.

На кровати Тзимиски заворочалась невменяемо пьяная нагайна, которая тоже, то была в виде человека, то в облике здоровенной змеи. С её губ капал яд, прожигая постельное бельё.

Наследный принц спросил у среднего брата:

– А где служит твой друг?

Отводя глаза, Митч признавался:

– Заседает в кабинете министров…

Нэррин возмутился:

– Не, ну кто у меня при дворе? С кем я работаю?! Сплошные пьяницы и извращенцы! А также провокаторы-ренегаты, как Фибиана Лоутон, осведомители эльфов.

Барт при упоминании своей возлюблённой вздрогнул.

Митчелл перешёл к делу, морщась от боли в плече:

– Нам нужен адрес ведьмы Октавии. И, да, она лечит от ожога серебром?

Кеннет охотно назвал искомое место и согласился проводить.

В комнату ведьмы двери отворились сами. Колдунья сидела за столом с полным ведьминским антуражем: карты, хрустальные шары, свечи, минзурки с непонятным зельем, кинжал. На её тёмном лице ярко накрашены чёрно-бардовой помадой губы, подведены чернотой глаза, брови прорисованы чёткой линией. Чёрные, блестящие локоны кудрей увивают тело до пояса.

Митчелл показал ведьме-дроу рану. Та, молча встав, взяла один из пузырьков, в котором клубилась тьма вместо пара, и вылила несколько капель на ожог.

– Шрам несколько дней всё же будет мозолить глаза,– предупредила Октавия.

Нэррин изложил суть дела на счёт младшего брата. Ведьма назвала цену. Деньги в виде золотых монет легли ей на стол. Она кивнула и протянула пузырёк с зелёной жидкостью Бартоломью. Тот, не задумываясь, выпил. И всех братьев насторожил победный взгляд ведьмы, они ещё не знали, что вместо остудного средства колдунья подсунула приворотное зелье.

Октавия осуществила призыв ночью. И вампир Бартоломью Ферфакс влетел в её окно. Перепончатые крылья не убирал, недоумённо уставился на женщину, сидящую за столом.

Зло спросил:

– Что за фокусы, ведьма?

– Смени интонацию, тёмный.

Она встала, чтобы сесть на стол перед принцем, расставила ноги. Убрала ткань с разреза платья, оголяя голые стратегические места. Красные глаза вампира подёрнулись чёрнотой вожделения. Его крылья втянулись за лопатки. Он порвал на себе верхнюю одежду. Октавия вытащила груди из большого декольте платья и улыбнулась призывно. Барт прижался к женщине. Та поелозила сосками по его груди. Парень напрягся и его член возжелал ту, что опоила зельем. Ведьма наклонилась и стала раздражать головку его органа пышными ресницами, хлопая веками, затем пустила в ход краешки волос. Вампир застонал от умелой, эксклюзивной ласки. Он оказался в плену плотских желаний.

А сверху на его голову ведьма посыпала дурманящего порошка и проговорила:

– Забвение на ту, которую ты любишь. Только к Октавии твои ноги будут идти, а крылья лететь.