Не названа цена

Другое дело — массовый допрос людей, среди которых наверняка будет достаточно тех, кому есть, что скрывать, а это увеличит силу отката. Маг, организовавший столь масштабную проверку, скорее всего, уже не оправится от последствий откатов — и этого, в целом, было достаточно, чтобы Леон не рассматривал такой вариант.

Но случай сложился так, что в качестве служебного мага у него была преступница — Айринию так и так осудили бы и сослали на остров, как только Леон дал бы ход заявлению Рийара. Особого смысла беречь её не было, поэтому Леон пришёл к выводу, что может задействовать экстренные магические средства.

Правда, прежде, чем устраивать полную проверку, он решил проверить пару безумных поисковых запросов, которые так же грозили магу непредсказуемыми откатами.

— Ваша задача, — уведомил он Айринию, приведя её в комнату для поисковой магии, — запросить имена людей, которые получили сведения о перевозке интересующего нас артефакта незаконно.

Леон ожидал если не прямых возражений, то, как минимум, удивления. Запрос был слишком размытым: не было конкретики ни по поводу того, что именно это за сведения, ни по поводу возможных способов получения информации, ничего. Предсказать откат такого рода было проблематично, и маг должен был испытать некоторое беспокойство на этот счёт.

Однако Айриния лишь равнодушно кивнула и устроилась поудобнее в кресле. Спустя минуту она ответила голосом несколько сдавленным:

— Таких людей не существует.

Нахмурившись, Леон с досадой уточнил:

— Откат?

Равнодушным голосом Айриния ответила:

— Неделя дезориентации, слепоты и мигрени.

Леону на короткий миг стало совестно, но потом он вспомнил, что перед ним преступница, которая из-за своей мстительности готова использовать запретную магию, и потому опасна для общества. Долгом Леона было изолировать её от общества, а не жалеть попавшую под суровый откат девчонку.

— Я выделю вам сопровождение, — кивнул Леон и передал её одному из боевиков.

Впрочем, далеко уйти она не успела; почти сразу за воротами управления она почувствовала чужую тревогу и волнение — и невольно улыбнулась.

Полное тревоги вопросительное чувство всё приближалось, а потом боевик рядом с нею с чем-то согласился — она не слышала, разумеется, с чем именно, — и её уверенным движением перехватил под руку Рийар, которого она узнавала уже не только по эмоциям, но и каким-то внутренним чувством.

От Рийара волнами исходило беспокойство, смешанное почему-то со стыдом. Впрочем, как Айриния уже успела понять, он и вообще весь состоял из одного сплошного стыда, который так или иначе отравлял вообще любые его эмоции и пробивался наружу в совершенно любой ситуации.

Она попыталась протранслировать ему в ответ спокойствие, благодарность и уверенность, но, конечно, не смогла схитрить, и он почувствовал и её вину, которую она так и не смогла утолкать на задний план.

От него пришёл вопрос, сдобренный изрядным любопытством и, кажется, некоторой долей удовольствия от того, что не он один тут вечно испытывает по какому-то поводу вину.

Айриния вздохнула, и, предварительно незаметно оглянувшись и не обнаружив случайных свидетелей, перестала имитировать последствия отката и даже, отняв у него руку, продемонстрировала пару ловких танцевальных па.

Сначала от него хлынуло одобрительное веселье — мол, это ж надо так ловко всех провести! — но почти сразу оно сменилось удивлением, потом тревогой, потом настороженностью.

Замерев посреди улицы, Рийар сложил руки на груди и смерил её взглядом весьма хмурым.

Айринии сделалось больно и стыдно под этим взглядом; моментально почувствовав это, он растерянно сморгнул, потом ощутимо расслабился, неловко улыбнулся и снова заполыхал всеми оттенками понимания, заботы и поддержки.

Айриния уставилась на него в упор весьма изумлённо: она не ожидала, что он в принципе способен не такие чувство, и уж тем более никак не ждала, что удостоится стать приложением этих чувств — тем более после её фактического признания, что она обманула Леона и не стала совершать поисковый запрос.

Рийар отреагировал лёгкой обидой и укором: мол, с чего ты взяла, что я тебя осужу?

Вздохнув, она чуть развела руками, чувствуя глубокое смущение от его внезапной поддержки.

Мягко усмехнувшись, он подошёл и снова взял её под руку — как будто позабыл, что она не нуждается в помощи. Ей, впрочем, было приятно.

Чувство заботы исходило от него по-прежнему весьма явственно, и Айриния была смущена тем, что не может от него скрыть, как желанна ей эта забота, как сильно она в ней нуждается и как благодарна ему за неё.

От него самого, впрочем, тоже ощущалось большое довольство тем, что его забота принята и приятна.

Когда они прощались у общежития, от него снова ощущались уверенность и твёрдая решимость. Айриния не смогла разобрать, что именно это была за решимость — она явно дополнялась оттенком какого-то тёплого беспомощного чувства — и только когда он уже ушёл, и его — а с ним и её — эмоции улеглись, она уже разумом поняла, что это была решимость защитить её.