Не открывай глаза

Я вырвала все, что могла, глядя в горящие безумной надеждой глаза. Я сама стану злом, но мне наплевать. Сегодня все закончится. Я прощу себя, как прощаю за лишнее съеденное пирожное, ведь по сути, это ничтожная мелочь, не имеющая значения. И я хочу видеть, как зародится в нем осознание, что пришел конец.

Я потянула за ниточки прошлого, забираясь в этот клубок боли, который сплело чувство вины. Распутывать? Ни за что! Мой Дар бил по самому страшному, связывал в морские узлы то, что так неистово хотела забыть прогнившая душа. Этот смрад окружил меня, но останавливаться было нельзя. Только дальше. Только глубже. Туда, где живет безумие. Я вырву все светлое, что осталось, если оно, конечно, еще есть. Мой папашка не заслужил даже намека на него.

И он все понял. Осознал за миг до того, как уничтожающее все на своем пути чувство вины накрыло его. И закричал. Плоть остается плотью, но душа, разум… Они загнивают даже в здоровом теле, если единственное, на что человек способен, – это зло.

Сумасшествие давно обосновалось в глубине тлеющего сознания. Все, что можно было натворить за такую долгую жизнь, нашло свое место в этом закутке. Здесь уже ничего не было – ни памяти, ни любви. Мне оставалось только даровать свободу и отойти в сторону, а чувство вины все сделает за меня.

Отступив на шаг, я позволила Диме закрыть меня от всего, что должно было произойти дальше. Но вот Максу нужна была помощь. Я забрала у него слишком много зла, чтобы забросить в тлеющий костер. Это хорошо, но если не делать так, как сделала я. Резко. Одним движением. Я еще научусь, если мы сможем уйти отсюда живыми.

– Отец? – Руслан не осмеливался подойти, в ужасе наблюдая, как Варфаломеев старший раскачивается на месте, вцепившись судорожно сжатыми пальцами в свои волосы.

– Павел Григорьевич? – позвал Марк.

Он сделал это только ради участия, прекрасно осознавая, что сейчас происходит. Они все трое были для меня сейчас открытой книгой. Чувства летали вокруг, били меня острозаточенными лезвиями, а я училась противостоять.

Папуличка, тебе придется многое мне объяснять.

Марк ударил своей странной, непохожей ни на что силой, но в этот раз мы были готовы. Ответить его же яростью – это не сложно. Он согнулся, словно от удара в живот, резко выдохнул и посмотрел на меня с ненавистью. Дима знает, что делать.

Как я могу так ошибаться в людях? Бояться тех, кто мог бы стать другом, и доверять лжецам?

А вокруг творилось нечто невообразимое. Со стороны, уверена, мы все просто неподвижно стояли, но наши души висели на грани, переступив которую, уже нельзя будет вернуться. Не хватало легкого толчка…

– Дрянь, – прохрипел мой папашка, и этого оказалось достаточно.

Он полетел вниз, туда, где безумие срывало замки и рвало в клочья цепи. Теперь нам оставалось только бежать прочь, потому что я не знала, на что он способен. Чувство вины, ненависть к самому себе выжгли разум, не оставив на пожарище даже искры сознания.

– Что ты сделала с моим отцом? – частица моего Дара попала и в Руслана, ослепив. Он винил себя в том, что согласился с его планом, привез меня сюда, а теперь все ускользает, словно песок между пальцев. Боль чужая, которой ему еще не доводилось испытывать.

– Он все сделал сам, – ответила я.

Мой брат взревел, кинулся на меня, намереваясь убить, задушить своими собственными руками. Но на его пути встало безумие в виде отца, потерявшего разум, но получившего силу. Телу больше не нужно было сдерживать разум, осознавать себя человеком. Рухнули нормы воспитания, видимые приличия. Он с криком вцепился в горло сына.

– Марк!

Руслан пытался вырваться, но то ли боялся причинить вред отцу, то ли действительно не мог освободиться сам. Его друг бросился на помощь, а я обернулась к ошеломленным парням и тихо сказала:

– Пойдем отсюда.

Мы вышли. Нас никто не пытался удержать. А я дышала полной грудью, впервые за много лет не боясь ничего. Не нужно больше будет оглядываться, прятаться, скрываться. Я свободна.

– Лана, что там произошло? – Макс все еще пытался отдышаться.

– Потом, – качнула головой. Сейчас я хотела оказаться как можно дальше.

По пустым коридорам, где даже звуки казались иллюзией, мы прошли к выходу. Еще светило солнце, хотя мне казалось, что время, проведенное здесь, растянулось на вечность. Как же я устала и хочу домой.

Я шла вслед за Димой туда, где Егор хмуро раздавал указания. Командир, скоро станет важным человеком в этом городе.

За спиной раздался громкий хлопок, а потом треск, но я даже не вздрогнула. Подумаешь, безумие нашло выход. Этого ведь я и хотела. Не больно скребнула совесть, но тут же успокоилась, согласившись, что мы поступили правильно.

– Что это? – спросил Макс.

– Пожар, – равнодушно ответил Дима.

Люди вокруг начали суетиться, кричать. Огня боятся, его пытаются укротить, но сегодня этого не получится.

– Вы, чокнутые! Что вы там натворили? Где Варфаломеевы? – Егор настиг нас раньше, чем мы смогли дойти до машины и просто уехать отсюда.

– Нет больше Варфаломеевых, – я улыбнулась, понимая, что за такую улыбку могу получить и вышку. – Этой семьи больше не существует.